С 1503 года сохранилось лишь одно письмо, написанное рукой секретаря. В нем изложена просьба к Франческо помочь одному из членов ее окружения в деле, связанном с Мантуей. В этом же году Лукреция написала девять писем Изабелле. Все они носят деловой характер, возможно, по той причине, что большую часть года Франческо находился в рядах французской армии, наступавшей на Неаполь, а в Мантуе заправляла всем Изабелла.
Весной и летом 1504 года, когда Альфонсо не было дома, а герцог Эрколе болел, Лукреция, следуя примеру герцогини Элеоноры, занялась рассмотрением петиций, а потому большая часть ее корреспонденции посвящена была делам. В большинстве писем она просила помиловать или освободить арестантов, содержавшихся в тюрьмах Мантуи. Если Пшзага не реагировал, она настойчиво повторяла свою просьбу, пока ее не удовлетворяли. В Ферраре он пообещал ей освободить некого Бернардино делла Публика, осужденного за убийство. Когда он этого не исполнил, она несколько раз напомнила ему, а спустя пять месяцев, рассердившись, написала: «Прошу Вас исполнить свое обещание… освободить [Бернардино делла Публика] и прислать его ко мне как можно скорее…» Ее отношение к делам, должно быть, поразила Франческо. потому что в одном письме она поблагодарила его за теплые слова, которые он сказал о ней герцогу Эрколе, а тот их ей повторил.
К концу апреля Франческо Гонзага (вместе с Изабеллой) снова посетил Мантую. Там проходили знаменитые ежегодные скачки. После этого он получил ряд игривых писем от Лукреции и ее придворных дам с выражением сожаления по поводу его отъезда. С самого начала, как только Пшзага покинул Мантую, Лукреция вместе с придворными дамами договорились очаровывать его. 8 мая 1504 года ее дамы написали шутливую жалобу по поводу его отбытия из Феррары, сообщили, что они не живут, а только существуют, поскольку «лишились божественных и ангельских добродетелей Вашего Сиятельства». Анджела Борджиа и Полиссена Мальвецци особенно хотели исполнять его приказания: «Случилось это после того, как мы заметили расположение к Вам нашей замечательной герцогини: она во всех наших разговорах непременно Вас поминает». Письмо было подписано: «Самые преданные дамы непревзойденной герцогини». В тот же день отправила ему послание и Полиссена. Описывая празднества, она прибавила: «Ничто не радовало Ее Светлость и меня, которая ей служит, поскольку там не было Вашего Сиятельства».
Лукреция готова была угодить деверю, как только для этого представится случай. Во время майского визита Франческо дал понять Лукреции, что ему хотелось бы приобрести отличных лошадей Чезаре из конюшни Форли. За лошадями ходил кастелян, Мирафуэнтес. Лукреция немедленно связалась с кастеляном, и об этом она сообщила Гонзага в письме от 11 мая, вложив туда ответ Мирафуэнтеса: «Прошу Вас дать знать, не нужно ли Вам еще чего в таком же роде, могу ли я чем-то Вам помочь. Заверяю Ваше Сиятельство, что во мне Вы всегда найдете человека, готового Вам услужить». В конце июля, в ответ на последующие просьбы Франческо относительно лошадей, она сказала ему, что немедленно написала обо всем кастеляну, и выражала уверенность, что он получит то, что хочет.