Сейчас середина мая. Уже закончены все
основные посадки. Давным-давно пришел и ушел караван с солью, шкурами, рогами и
шерстью. Где-то там, на просторах первобытной прерии идет к своей любимой
Батор, "заряженный" невиданным доселе выкупом. Уже пережили комариный
апокалипсис, с гораздо меньшими трудностями, ибо были готовы. А задолго до
этого благополучно завершился наш сплав по реке, которую я окрестил Щедрая.
Щедрая - не только за то, что мирно и спокойно донесла наш плот до заводи за
четверо суток, где нам осталось лишь поработать веслами, что бы догрести до
мостков, которые мы все-таки соорудили за зиму, но и за то, что берега ее, в
одном месте, преподнесли нам весьма щедрый подарок.
Первую ночь своего сплава мы провели на
крохотном островке, появившемся как по заказу уже в самых сумерках. Я, было,
начал уже не шутейно переживать, темнеет, а пристать особо некуда, и тут такой
приятный сюрприз. Островок весь зарос тонким лозинником, за исключением центра,
где росло несколько раскидистых ветл, ну просто отель "Хилтон".
Ох, и устроила мне Соле за мое пение.
Долго она меня пытала - а как поют, а где поют, а как получаются песни.
Сочиняют? А как? Эту ты сочинил? Нет? А кто? Заставляя меня петь все новые и
новые песни. Она и на ночевке пыталась ко мне с этим приставать, а Хатак,
зараза, ее еще и поддерживал, пока я не пригрозил, что больше не вжизь рта не
раскрою.
И уже ночью, когда мы почти заснули, Соле
задала самый странный, и интересный для меня самого вопрос.-
- Дядя Петр, почему ты раньше никогда не
пел, а сегодня вдруг запел?
- Может быть потому, что человек поет,
когда просит душа? - после долгой паузы ответил я.
- Я выучу все песни, которые ты знаешь. -
Донеслось в ответ из темноты - Моя душа хочет петь!
Подарок, о котором я говорил, река
преподнесла к вечеру третьего дня, когда я начал подыскивать место для ночлега.
На противоположном берегу, время от времени, появлялись каменные формации,
непохожие на те, которые были на нашей стороне реки. Слишком сильно я к ним не
присматривался, но особо мощные каменные выходы к самой воде, в которых даже с
середины реки были видны темные провалы и карнизы, меня очень заинтересовали.
Конечно, мы дружно налегли с Хатаком на весла, и довольно скоро оказались на не
широком каменисто-песчаном приступке перед изломанной и изрезанной гранитной
стеной. Да-а-а, зная насколько крепка эта порода, страшно подумать, сколько
миллионов лет секут эти камни дожди и ветер, жарит солнце и холодит мороз,
чтобы довести их до такого состояния. Очень, очень интересное место. Гранит,
как известно, разлагается на глину и кварцевый песок. В основном. А значит
где-то ниже по течению, на одной из речных кос мы можем наткнуться на промытый
и просеянный, самой природой, кварцевый песок. И вообще, сейчас уже поздно,
практически темно, а вот завтра с утра стоит тут внимательно все осмотреть. И
утро нас не подвело! Я таки нашел то, на что я втайне надеялся. Я нашел слюду.
В одной из бесчисленных трещин я наткнулся на самый ценный сорт слюды, так
называемый "мусковит". Изогнувшись буквой "зю", ковыряя
топором, я все-таки умудрился извлечь кристалл почти правильной формы, квадрат
десять на десять сантиметров. Почти прозрачный, с легким серебристым оттенком.
О да, сюда я вернусь обязательно, и с нормальным инструментом. А еще порадовала
Соле. Вот несносная девчонка! Как только до нее дошел смысл моих лазаний по
щелям и пещеркам, она тут же подключилась к этому делу с самым искрометным
энтузиазмом. Наша, конечно, вина с Хатаком - недоглядели. Мотнулась туда-сюда и
пропала, мы встрепенулись и давай бегать, орать, за сердце хвататься. Чу -
слышим из узкой щели голос "Дядя Петр, дед Хатак, посветить надо", и
рукой машет. Мы ей мораль читаем, а она - "свет давай"!