Вторая причина, по которой я их вела, заключается в том, что я не могла поговорить с Харрисоном. В общем-то, ни о чем, но особенно о «нас», если вообще были какие-то «мы». Я не только не могла поговорить с Харрисоном, но наши совместные выходные еще и держались в тайне, так что о них лучше было вообще не рассказывать никому, кроме дневника. Я чувствовала, что никому не могу доверить разговора о нас с Харрисоном, потому что он был женат. И не на мне.
Так что могло получиться неловко, если я кому-то расскажу, потому что этот кто-то мог рассказать еще кому-то, а этот кто-то кому-то еще, пока наконец обо всем не узнает жена Харрисона, которая точно не обрадуется. И никто этого не хотел. Мы не обсуждали этого с Харрисоном. Просто молча этого не хотели.
Это нечто само собой разумеющееся и необязательно выражается словами, когда ты встречаешься с женатым человеком, если, конечно, он сам не говорит тебе, что жена его не понимает и он хочет уйти от нее к тебе. Или, в данном случае, ко мне. Но никто никому не говорил, что его не понимают, и поэтому никто не собирался уходить от жены. Вот так.
Я знала о таких самих собой разумеющихся вещах только из книг и фильмов. У меня никогда не было романа с женатым мужчиной. Я едва находила общий язык с неженатыми. И после этого я тоже никогда не встречалась с женатыми. Как я уже упоминала, до Харрисона у меня были всего одни хоть какие-то отношения.
Но Харрисон об этом не знал. Он знал только… По сути, он не знал ничего из моей жизни до тех романтичных выходных, полных незабываемой страсти. Ну, только общие факты, которые обычно пишут в анкетах. Имя. Имена родителей. Братьев и сестер. Друзей. Образование. Кроме того, истории из жизни, которые я рассказывала, должны были показать меня в лучшем свете. Забавные истории! Как со мной весело! Как я беззаботна и неотразима!
Чего я не знала, так это того, что Харрисон, возможно, слушал меня. Слушал, что я говорю. Особенно о мужчинах. Прислушивался ко всему, что подтверждало, что я доступная и опытная девушка! Он мог собирать эту картинку по частям, чтобы прийти к выводу, к которому, возможно, хотел прийти. И к которому в конце концов пришел. К выводу, что можно отвезти меня к себе домой или зайти ко мне домой. И так он и сделал.
Всю рабочую съемочную неделю я тщетно ждала хоть какого-нибудь знака, что а) между нами что-то было (вдруг мне все померещилось?) и/или б) если было, то будет ли снова и что это будет – очередные выходные без разговоров или свадьба, в конце концов (конечно, после того как пройдет нужное количество времени после его легкого и естественного развода). Уверена, что в списке жизненных приоритетов Харрисона во время съемок я занимала примерно пятнадцатое место, в то время как он в моем списке стоял на первом месте. И с этими мыслями я прожила всю неделю от первых выходных до вторых. Мы проведем вместе еще одни односложные выходные, или я проведу их одна, стараясь понять, что я такого сделала, чтобы оттолкнуть его? И как я это переживу, если мы уже были так близки, настолько близки, чтобы зажечь во мне полную одержимость?