Шла война во Вьетнаме. Туда отправляли молодых ребят, и белых, и черных, а домой они возвращались или в гробах, или наркоманами, или искалеченными. Мохаммед Али[30] был моим героем еще с тех времен, когда его звали Кассиусом Клеем. Помню, он был совсем молодой, когда побил Сонни Листона. Потом он отказался воевать во Вьетнаме, потому «не ругался и не имел никаких проблем с Вьетконгом», который не называл его «ниггером» и не линчевал его братьев. Али на всю жизнь стал моим кумиром, в некотором роде суррогатом несуществовавшего отца.
Важным моментом в развитии моего сознания (да и миллионов чернокожих американцев) стало 4 апреля 1968 года. После марша мы с Гарвином и Зулу вернулись в церковь. Мы сидели и ели чипсы, нарезку, донаты, как вдруг появился брат из Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и закричал: «Доктора Кинга[31] застрелили!»
Началась паника, люди кричали. Кто-то включил радио, кто-то побежал смотреть новости. Мы услышали, что доктор Кинг приехал поддержать забастовку рабочих-мусорщиков в Мемфисе, штат Теннесси, где его и застрелили на балконе мотеля, в котором он остановился. Потом кто-то заорал: «Его убили! Они убили доктора Кинга!»
Наступила тишина. У всех был шок. Мозг отказывался верить. В такие секунды пролетает целая жизнь. А потом в помещении взорвалась волна ярости. Все мы выбежали на улицу и начали крушить все вокруг. Безумие. Ярость. Злость. Мы почувствовали собственную силу, но, несмотря на это, грабежи в белых кварталах быстро прекратились.
Через несколько месяцев в том же 1968 году убили Роберта Кеннеди. Думаю, это событие стало высшей точкой движения за гражданские права, антивоенных манифестаций, движения за права женщин, сексуальной революции, а также пиком в развитии поп-музыки и культуры в целом. Тогда нашему «идеализму» слегка пообломали рога, но это был период претворения в жизнь лозунга «Власть – народу!». Обещание того, что «все преодолеем» и пойдем до конца, мы не сдержали, и борьба оказалась более тяжелой и длительной, чем нам это представлялось.
Я искал ответы на вопросы, и в этом мне помогали книги. В то время я прочитал все, что мог найти, по истории чернокожих в Америке. Мама никогда не отсоветовала бы мне читать книгу, но ее немного насторожило, что однажды я пришел домой с книгами «Умри, ниггер, умри!» Рэпа Брауна[32] и «Душа во льду» Элдриджа Кливера[33].
Она сочувственно отнеслась к антивоенному движению, и ее не тревожило, что мы продавали толстовки с девизами движения чернокожих «Братишка», «Власть – черным!», «Не теряй веры» и местного креатива «Дай пять!». Мать даже носила свою толстовку с надписью «Сестра», когда стирала. Однако она не хотела, чтобы я стал радикалом, и периодически предостерегала меня: