Три сестры, три королевы (Грегори) - страница 2

– А я буду танцевать на свадьбе?

– Вы с Гарри будете танцевать вместе, – велит моя царственная бабушка. – После того как испанская принцесса и ее фрейлины продемонстрируют нам свои танцы, ты покажешь ей, на что способна английская принцесса, – хитро улыбнулась она. – И мы посмотрим, кто окажется лучшей.

Я возношу тихую молитву, чтобы лучшей оказалась я, а вслух произношу лишь:

– Басданс?[1] – это медленный танец для взрослых, который получается у меня очень хорошо, потому что больше похож на ходьбу, чем на танец.

– Нет, гальярд[2].

Я не возражаю. Никто не смеет возражать бабушке, потому что именно она решает, что будет происходить в каждом из королевских домов, в каждом дворце и замке, а моя мать, королева, просто со всем соглашается.

– Мне придется порепетировать, – говорю я.

Мне удастся уговорить Гарри на репетиции, если я скажу ему, что на нас будут все смотреть. Он обожает находиться в центре внимания и всегда стремится выигрывать скачки, побеждать на поединках и показывать рискованные трюки на пони. Он уже одного роста со мной, хотя ему всего десять лет, поэтому, если он не будет дурачиться, мы будем хорошо смотреться вместе. Мне очень хочется показать испанской принцессе, что я ничем не хуже ее, дочери Кастильской и Арагонской. Мои отец и мать происходят из родов Плантагенет и Тюдор, и эти имена блестят заслуженной славой. Ни к чему давать Екатерине повод думать, что мы благодарны ей за приезд. Лично мне и вовсе не радостно от появления еще одной принцессы при дворе. Это моя мать настояла на том, чтобы Екатерина навестила нас в замке Бейнардс еще до свадьбы. С ней прибывает вся свита, сопровождавшая ее из самой Испании, и мы принимаем их всех, что довольно расточительно, по словам моего отца. Они войдут в главные ворота как вражеская армия, одежда, речь и манеры которой во всем отличаются от привычных нам. А в центре их процессии стоит самая нарядная девушка, которую они все называют инфантой. И это тоже видится мне смешным, потому что она – принцесса и ей уже пятнадцать лет, а они, как мне кажется, называют ее малышкой. Я украдкой бросаю взгляд на Гарри, чтобы понять, скорчит ли он рожицу и станет ли, дразнясь, произносить «малышка», потому что именно так мы между собой шутим над Марией, но он даже не смотрит на меня. Он во все глаза смотрит на принцессу, словно видит перед собой нового коня, или прекрасный образчик итальянского оружейного искусства, или что-то другое, что полностью захватило его внимание. Я замечаю изменившееся выражение его лица и понимаю, что он пытается влюбиться в нее, словно рыцарь в прекрасную даму в балладах. Гарри обожает баллады, особенно про недосягаемых дам, томящихся в башнях, прикованных к скалам или заблудившихся в дремучих лесах, страдающих в пути из родного дома в Лондон. Екатерина произвела на него неизгладимое впечатление. То ли дело было в ее укрытом кружевами паланкине, то ли в ее образованности, потому что она говорила на трех языках, но в тот момент я ужасно сердилась и жалела, что не стою прямо возле него и не могу его хорошенько ущипнуть. Именно поэтому детей младше меня не допускали на официальные встречи и празднования.