– Назад в Стерлинг? – спрашивает Яков. – Я не хочу вести себя так, словно чего-то боюсь. И не стану никуда сбегать.
– Тогда поедем в Стерлинг, чтобы перегруппировать свои силы, – предлагаю я. – Арчибальд не может взять Стерлинг, а если он обложит его осадой, при том, что над крепостью будет развеваться королевский стяг, то сам сделает себя изменником, и тогда никто не станет его поддерживать. Давайте отправимся туда и будем там до тех пор, пока не поймем, собирается ли он сдаваться и передавать тебе замки.
Яков поворачивается к другим лордам.
– Вы тоже так думаете? – спрашивает их он с осторожной вежливостью.
– Да, – говорит один из них. – И нам надо знать, что собирается делать с нами Генрих Английский, теперь, когда мы посадили на трон его племянника, а его сестра вышла замуж за другого лорда.
– Король Англии всегда был благосклонен к графу Ангусу, – говорит кто-то.
– Но сейчас-то он изменит свое мнение!
– И что, он предпочтет его собственной сестре? – спрашивает кто-то.
Я отворачиваюсь, чтобы никто не видел выражения моего лица. Он может.
Эдинбургский замок,
Шотландия, осень 1528
Парламент собирается, и поскольку Арчибальд не появляется на его заседании, не присягает Якову и не сдает замки и земли, как ему было велено, ему выносится окончательное обвинение в измене с назначенным наказанием: смертной казнью.
Но даже сейчас, оспаривая волю шотландских лордов, нарушая права короля, игнорируя волю сестры, мой брат продолжает оказывать поддержку Арчибальду. Его даже не смущает то, что он применил оружие против меня и Якова одновременно! Всего спустя пару недель после бегства Якова нам приходит письмо, записанное секретарем и адресованное Якову как королю, с рекомендациями вернуть Арчибальду его власть и его собственность, как лучшему и наимудрейшему правителю Шотландии.
– О тебе он не говорит ни слова, – замечает Яков.
– Нет, – соглашаюсь я. – Возможно, он просто не пишет личных писем. В Англии сейчас мор.
Потница, ужасная болезнь, которую некоторые люди стали называть проклятием Тюдоров, снова вернулась в Лондон, и Генрих ужасно боится ее со времен нашей бабушки, которая взяла с них с Артуром клятвенное обещание, что они и близко не подойдут к больному человеку. Сыновья Тюдор были истинным сокровищем, и ими нельзя было рисковать. Пока их подданные умирали целыми семьями в мастерских, за прилавками, в церквях во время молитв, на улицах по пути домой, Генри торопливо отправлялся в поездку по всей стране, переезжая от одного своего дворца к другому, останавливаясь только в тех, где ему клялись, что за их стенами нет больных.