Дворец Холирудхаус,
Эдинбург, зима 1529
Наш двор образован и весел, как и любой другой в Европе. По старой рождественской традиции мы приносим во дворец большую ель, и каждый вечер возле нее играет волынка, и мы танцуем дикие, быстрые шотландские танцы, которые сменяются и благородными танцами французскими. После каждого ужина у нас читают стихи от великих поэтов, шотландские звучные поэмы о свободе и красоте гор и бурных северных морях. У нас поют баллады из низин и песни о любви на французском и латыни. Яков любит музыку так же, как любил его отец, и готов играть на своей лютне и танцевать всю ночь напролет. Он большой любитель женщин и вина, так же, как его отец, и во время рождественских праздников я ни словом не выказываю своего недовольства, потому что в это время года все молодые люди празднуют жизнь, предаваясь ее удовольствиям. Я воспитывала его не святым, а королем, и предпочла бы, чтобы мой сын не прятал своей любви к женщинам и вину, нежели превратился в скрытного и лицемерного развратника, которым стал мой брат.
Яков воздает должное своим подданным, которые хорошо послужили ему в этом году, и раздает им богатые подарки. Дэвид Линдси все еще на королевской службе, ни разу не дрогнувший в своей любви и верности к мальчику, единожды доверенному его заботам. Яков сделал его Львиным лордом-герольдмейстером, герольдом по исключительно важным событиям. Этот выбор особенно хорош, потому что Дэвид провел большую часть своей жизни, изучая поэзию и геральдику. Кто лучше него сможет представить Якова другим королям и императору в государственной переписке? Яков собственноручно посвящает старого друга в новый чин и публично крепко обнимает его.
– Ты заменил мне отца, – шепчет он ему на ухо. – Этого я никогда не забуду.
Старик тронут до глубины души. Я целую его щеки и замечаю, что они мокры от слез.
– Наш мальчик будет прекрасным королем благодаря твоему воспитанию, – говорю я ему.
– Он уже великий король, сын великой королевы, – отвечает он мне.
Мы получаем дары из Англии, но ни один из них не несет в себе того тепла и заботы, которыми наделяла их Екатерина, подбирая ярды шелка для моих платьев и вышитые рубашки для Якова. Сейчас это просто ничего не значащие знаки внимания, которыми обмениваются дворы через посредничество церемониймейстеров, а не подарки на праздник от женщины, которая любит своих сестер.
Я думаю о том, как празднует сейчас Рождество Екатерина, будучи все еще женой, но уже не любимой, все еще королевой, которой так плохо служат. После праздников я получаю письмо от Марии, которое она начинает самым важным для нее известием. И я бы очень смеялась над ним, если бы не понимала, что она описывает упадок при дворе Генриха. Это означает конец порядку, который моя бабушка возводила в ранг святого закона. Это означает конец всему.