— Люси, — сказал я, — это — m-lle Франшар, ваша больная?
— Да. Она не возражала против этого брака и, по-видимому, согласилась на него добровольно; но сегодня утром, приходя от обедни, вдруг попросила отца позволить ей уйти в монастырь. Папаша Франшар опешил. Никогда Люси не проявляла ни малейшей склонности к монашеству. Он побранил ее и отказался нарушить данное слово, уничтожить принятые на себя обязательства. Он потребовал у нее объяснений по поводу ее неожиданного поведения и запоздалого сопротивления. В ответ на это она рассказала фантастическую историю: во сне ее навещает молодой человек; этот человек существует; она его видела сегодня утром в церкви; коралловые четки играют во всем этом непонятную для меня роль; но Люси утверждает, что молодой человек, ей снившийся, избран Пресвятою Девою ей в женихи; что, если она не может выйти за него, то посвятит себя Богу. Она настойчиво старалась уговорить отца. Старик принял самый суровый вид и, ответив ей, что родители лучше знают нужды детей, чем сами дети, наотрез отказался поверить, чтобы Пресвятая Дева была замешана в это дело. Потоки слез, обморок и так далее! Послали за мной, и я нахожу бедную Люси в бреду при 40 градусах. Я сейчас же позвал вас, потому что очень люблю эту девочку и еще потому, что считаю ее приключения подлежащими вашей специальной компетенции. Так как я ничего не понимаю в этих проклятых нервных припадках, то предпочел дождаться вашего приезда, чем наделать без вас глупостей.
Я выслушал рассказ Дюссирона с большим вниманием. По необыкновенной случайности, в моих руках оказывались оба конца таинственной нити, соединявшей Леира и m-lle Франшар. Я не высказал, конечно, того, что знал от моего пациента, а ограничился тем, что задал товарищу несколько вопросов. Я узнал от него, что m-lle Франшар не была или до сих пор не казалась особой романтической. Она отличалась впечатлительностью, большой чувствительностью, даже некоторой возбудимостью; но никогда не страдала нервными болезнями. Ее предки были здоровы и умственно, и физически; однако, один из двоюродных дедов находился в близких отношениях с Делезом, Пюисегюром, дю Поте и со всеми магнетизерами, славившимися от 1810 до 1860 года; он придерживался их учения.
В личном прошлом у молодой девушки не оказывалось никакого изъяна. Она перенесла корь и скарлатину; но эти болезни протекли доброкачественно. Здоровье у нее было превосходное, аппетит — нормальный, спала она хорошо и только довольно часто страдала мигренью.
С умственной точки зрения она была нормальна; серьезная, сдержанная, она посещала церковь и была примером благочестия. Вот все, что мог мне рассказать Дюссирон во время нашего краткого переезда, так как скоро я увидел решетку, парк, террасу и большой четырехугольный дом, который так подробно описал мне Леир. Мы подъезжали, и Франшар, услышав звуки нашего рожка, вышел встретить нас на крыльцо.