18 марта.
Они устроились на даче, близ Гранады. Они еще сидели за столом, когда я очутился около Люси. Пожаловавшись на головную боль, она рано ушла спать. Господин Делиль кажется расстроенным, иногда раздраженным. Люси едва говорит; вид у нее озабоченный, взгляд беспокойный.
Я присутствовал при ее туалете; она, должно быть, угадывает мое присутствие, потому что увеличила меры предосторожности, внушенные ей скромностью. Она уже была в постели, когда господин Делиль постучался и попросил позволения войти. Люси притворилась спящей; тот постучал громче и заговорил тоном повелителя; она встала, надела элегантный белый шелковый капот и отперла дверь.
Боже, какая сцена разыгралась при мне, возбудив бешенство и ненависть в моем сердце! Господин Делиль, бывший в ночном костюме, приблизился к Люси, взял ее руку и поднес к губам. Моя подруга допустила это.
— Милая Люси, — сказал он тогда, — я имею большое желание пощадить вашу щепетильность, но не делайте меня смешным. Уже третью ночь мы проводим вместе, и я играю довольно глупую роль около вас.
— Извините меня, — ответила Люси, — я разбита этим долгим путешествием. Я умираю от усталости и желания спать.
— Итак, мое присутствие вам будет неприятно?
На несчастную женщину жалко было смотреть. Она плакала и ломала себе руки. Ее молчание, ее видимое отчаяние усиливали подавляемое раздражение господина Делиля. Этот человек, манеры которого так вежливы, должен быть склонен к насилию. Всего более он боялся показаться смешным. Гордость внушила ему неудачную меру.
— Вы мне не отвечаете? Между тем, вы знаете, что я не требую от вас покорности, на которую имею право, а жду вашего сердечного расположения. Я не намерен докучать вам сверх необходимости; ложитесь и спите, если желаете, но позвольте мне лечь здесь же, в этой комнате, около вас. Я буду завтра посмешищем всей прислуги, если вы заставите меня ночевать отдельно, или если ваше странное упорство будет замечено хоть кем-нибудь.
— Ох, Боже мой, Боже мой! — закричала Люси, бросаясь на колени перед аналоем у подножья распятия из слоновой кости. — Приди ко мне на помощь! Господи, сжалься надо мной!
Нетерпение господина Делиля возрастало. Он сделал несколько шагов, прошелся взад и вперед по комнате, затем остановился около аналоя и, посмотрев на Люси, которая рыдала, шепотом призывая Бога, Иисуса и Пресвятую Деву, сказал с притворной кротостью:
— Нелепо так нервничать. Встаньте, разденьтесь и ложитесь. Ночь отдыха вернет вам спокойствие, в котором вы, кажется, нуждаетесь.
Люси как будто не слыхала.