«Сделаем все чисто, никто не узнает что мы тебя порешили тут», шептал опер на ухо висевшему на дыбе Сергею. Это была не пустая угроза. Да и сил терпеть уже не было. Все это продолжалось уже неделю. Сергей понимал, выбор не большой или он умрет или как-то сможет вырваться от этих изуверов только через признания в преступлении которое не совершал. Как только он принял решение принять условие мусоров, пытки сразу же прекратились, разрешили свидание с женой.
Она, когда увидела его, почерневшего от пережитого, упала в обморок. Потом долго плакала обняв его. Ее тело вздрагивало от рыданий, но она не издала не звука. Они были в каком-то ступоре от обрушившихся невзгод. Трудно было поверить в происходящее, но все указывало на то что это была реальность. Была жизнь до этого и теперь будет после этого.
Суд длился не долго. Когда подследственный признает свою вину, суд это всего лишь формальность для оценки собранных следствием доказательства. В деле Сергея, их практически не было. Видео с заправки, где виден номер его автомобиля. Найденные в лесу останки, которые не удалось идентифицировать с жертвой, так как родственники заявили, что не признают в них пропавшую. Обычно по такому уровню делам, суд не колеблясь дает максимальный срок или «вышку» высшая мера в Беларуси – расстрел. В данном случае, приговор был тринадцать лет и шесть месяцев. В таких случаях говорят – сорвался, имея в виду что получил самый минимум из возможного. Очевидно суд не убедили, и это говорило о многом. Когда суд был у верен, давал на полную, т.е. максимально по статье. Расстрел или 25 лет зоны. Как дико это не звучит, Сергею можно сказать повезло. Позже ему удалось добиться перевода на отбывание срока в Украине, вот он и ожидал этапа в сборной камере.
Карательная система работает без отдыха. Поглощает новые и новые жертвы. Этапы идут без перерыва. Кто-то за дело попал, а кто-то волею случая или злого рока. Но на этапе всех объединяет неопределенное будущее, ведь никто не знает, что будет дальше и как закончится эта долгая дорога в неизвестность. Только когда арестанты садятся пить чай, кажется только эти минуты позволяют им почувствовать себя уверенно и не думать о неминуемой участи, уготованной им судьбой. Вот отхлебывает из «кругаля» чай, грозный бандит Гена был в банде, которая контролировала проституцию и занималась вымогательством, в крупном областном городе. Их называли «огнетушители», потому что главари группировки, еще до бандитской квалификации, брали первые места на соревнованиях по пожарному многоборью, оказывается был такой вид спорта в Беларуси. Но позже, переквалифицировались в бандитов наводя ужас на местных жителей своей жестокостью и безнаказанностью. Наверняка они действовали с молчаливого или негласного одобрения местных милиционеров, потому как за короткое время смогли разрастись до крупной группировки, по слухам насчитывавшей до пятисот активных участников. Но на каком-то этапе вышли из-под контроля и начали беспредельничать, очевидно посчитав себя настоящими мафиози, забыв при этом, что они всего лишь проект, который срежиссирован не в их интересах. Вот и начались массовые аресты всех возможных и не возможных участников «огнетушителей». Когда в тюрьме начали появляться первые «огнетушители», поначалу к ним относились настороженно, как никак бандиты. Но присмотревшись к ним повнимательней, арестанты начинали понимать, что они больше походили на обычных хулиганов, чем на серьезных бандитов. И как-то не верилось, что этот добродушный увалень по имени Гена, проходивший по статье бандитизм, мог кого-то контролировать или заниматься рэкетом, особенно кода он произносил слово «мамка», упоминая свою маму, носившую ему каждую неделю передачи в СИЗО. Ему еще самому нужен был контроль. И вместо срока в 10 лет строгого режима можно было обойтись двумя «подсрачниками» или поркой на крайний случай. Можно только догадываться, что из него получится после десяти лет отсидки на зоне строгого режима.