Прошло месяца три, я опять что-то нарушил и был остановлен сотрудником ДПС. Взяв мои документы, он ни слова не говоря достал из кармана компостер и пробил «дырку» в талоне предупреждения! (Такой талон прилагался к правам: три прокола — и лишение прав.)
Я аж задохнулся от возмущения:
— Что?! Почему?! За что?! — кричал я.
— А за то, — мрачно ответил гаишник, — что я сто билетов купил и вписал твои номера!
Сунул мне права, развернулся и пошел.
«Нет, я не плачу и не рыдаю,
На все вопросы я открыто отвечаю,
Что наша жизнь — игра, и кто ж тому виной,
Что я увлекся этою игрой…» —
пел Андрей Миронов про нас с наивным гаишником.
Но вернемся к телевизионной истории. Через какое-то время мне стали надоедать однотипные конкурсы и загадки. Я пришел к главным лотерейщикам, грекам, и предложил «взбодрить» программу: поменять игровую часть, оставив неизменным сам розыгрыш.
— Всем уже приелись эти викторины, и я знаю, как сделать программу зрелищной и веселой, — сказал я.
— А нас и так все устраивает, — ответили греки (в действительности, их интересовали только лототрон и шары).
— Но это же тоска! — настаивал я. — Ведь я сам это придумал и сам же хочу поменять.
— А нам нормально.
— Ах так, — говорю. — Тогда я ухожу!
— Ну что ж, — согласились начальники.
И все. Я и ушел. И никто за мной не побежал. И опять ответ на вопрос о незаменимости. А программу стал вести Степа Полянский, которого я сам же и вводил на второй состав.
Дог-шоу
Уйдя из мира шаров и цифр, я продолжал работать на телевидении. Вернее, так: для телевидения. После опытов театральных, киношных и лотерейных, где я постоянно выполнял чью-то волю, я окончательно определился: работаю только на себя. И вот, до сих пор держусь.
Нет, конечно же, я всегда зависел от решения теленачальников-продюсеров, но это была совсем другая история. Это напоминало отношения продавец — покупатель. Я предлагал товар — они покупали или нет.
Мы (маленькая продюсерская компания: Надя Хворова, Саша Коняшов и я) снимали разные документальные фильмы, были востребованы, но мне всегда чего-то не хватало: хотелось на сцену, на площадку, в студию! Это желание никак не противоречило моим вновь обретенным принципам: я не собирался ЛИЦЕдействовать, я хотел действовать.
Дни и ночи я придумывал «свой» проект — свою телепрограмму.
И вот как-то собрал я компанию у себя дома и заявил:
— Мы должны сейчас придумать развлекательную программу, аналогов которой нет нигде в мире!
Вот так вот — ни больше ни меньше!
А дальше, как в сказке: «Делать нечего — сели и стали думать… Думали-думали… и наконец…» — никак. «Не выходит каменный цветок».