Конечно же, оба они относились к участию в «Дог-шоу» как к возможности подзаработать в передаче своего товарища. Зато я теперь могу шиковать их титулами и званиями. У нас даже униформистами подрабатывали студенты МХАТа. Многие из них теперь — народные артисты!
За то, что они, птицы высокого полета, деятели кино и театрального искусства, пали так низко… скатились к «чертям собачьим», они всесторонне надо мной измывались.
В знак нашей дружбы особенно гнобил меня Урсуляк. Ему как режиссеру не нравилось, как я хожу, как стою, как дышу. В общем, не нравилось все, что я делаю. И он меня на всех съемках гонял по площадке. Нагнись! Иди! Не туда!
Как-то у меня случился приступ радикулита. Да такой страшный, что ни встать ни сесть. Я вообще еле ходил. Но съемку не отменишь — значит, надо работать. А первый конкурс у нас — домашнее задание. И мне говорят:
— А сейчас мы с Бобиком хотим через вас попрыгать!
И я со вздохом, держась незаметно за спину, начинаю наклоняться. Кто знает, меня поймет. Ну да ладно. Собачка попрыгала — все довольны. Но Урсуляк при монтаже мало того, что замедлил все это дело в три раза, так еще пустил фоном звук от скрипа телеги. Получилось, ведущий, такой старый пень, нагибается еле-еле в течение двух минут, да еще и скрипит при этом.
Однажды какая-то милая дама с собачкой подарила мне торт:
— Дорогой Миша! Мы с Бусей испекли для вас этот тортик. Мы вас очень любим и хотим преподнести…
Ну и так далее.
Вручение торта сняли и торт унесли с площадки.
Дальше я одним глазом наблюдаю, как Буся делает «змейку», а другим вижу, как Урсуляк и Золотовицкий, сидя за режиссерским пультом, пожирают мой тортик! Жадно! Руками! (Потому что нет ни тарелок, ни ложек.)
Естественно, мне уже не до «апортов» и «барьеров». Я грозно зыркаю на режиссеров, а они, видя это, с еще большим аппетитом поедают мой подарок.
Тогда я говорю, обращаясь к хозяйке Буси:
— Мария Ивановна, вот вы только что подарили мне тортик, да?
— Ну да… — удивленно отвечает она.
— А давайте-ка на него еще раз посмотрим?
— Ну, давайте…
— Прошу вынести торт на сцену! — торжественно объявляю я.
Пауза. Только четыре злобных глаза вонзились в меня из-за пульта.
— Итак, торт на сцену!
Пауза.
— Друзья, давайте все похлопаем, чтобы нам быстрее вынесли торт!
И под аплодисменты зрителей объедки торжественно вынесли на сцену.
Режиссеры были посрамлены… а я отомщен.
Правда, Урсуляк этот эпизод при монтаже выкинул, но зато вы теперь знаете, какими жадными и коварными бывают российские режиссеры.
В общем, весело мы прожили нашу «собачью» жизнь.