Куо Шинг Лай, между тем, до трона уже дошел, но усаживаться медлил. Сложив ладонь все в том же «хищном» жесте, махнул в сторону паствы, и та ответила восторженным гулом. Опустил руку, взглянул задумчиво на гостей. Улыбнулся. Почти не раскрывая рта, сказал что-то застывшему рядом «брату» (телохранитель? адъютант?) кинулся с вестью через всю трапезную.
— Именем Небесного Существа и пресветлой мудрости его в братьях его земных, Повелитель приглашает вас к столу! — судя по глубине поклона, чужеземцы, вмиг стали для «брата» частичкой самого Куо Шинг Лая.
— Нам оказывают честь, — сказал Богдан без малейшей иронии. — Пойдем, что ли. Ему честь окажем.
Места всем троим, как тут же выяснилось, отведены были в самом начале стола — вплотную к «трону», а потому возможность рассмотреть Куо Шинг Лая представилась отличнейшая. Густые патлы и борода как у приснопамятного Сёко Асахары, глаза узкие, сайбанские, взгляд острый и умный. Одежда повелителя, хоть и пошита все из той же ткани, выглядит иначе — вроде древнеримской тоги, спадающей красивыми складками. Рукоять кинжала вырезана из зеленого камня, а роль «глаз» зверя выполняют два камушка красных. Может, настоящие рубины — чем черт не шутит!?
— Приветствую вас, чужестранцы, — произнес Куо Шинг Лай, завершив, в свою очередь, осмотр. Голос его оказался звучен, но в меру опять же, без нарочитой «императорской» властности. Голос человека, привыкшего повелевать ежедневно, ежечасно и ежеминутно.
— Наша одежда очень идет вам, господа… как я могу называть вас?
— Мое имя Дэн Соухэнд, — отозвался Дмитрий Константинович, демонстрируя, кто тут главный. — Это мой телохранитель, Богги, а это наша спутница. Она не знает английского. Мы зовем ее Ки.
— Очень приятно, — улыбнулся Куо Шинг Лай вполне светски. — Моя паства именует меня Повелителем, но от гостей, разумеется, я не могу требовать того же. Если вас не затруднит, господа, зовите меня просто Куо.
— Вы здешний король? — поинтересовался Суханов с неуловимой иронией в голосе, но сайбанец почувствовал, улыбнулся тонко.
— О, нет, что вы! Здешнее общество — это скорее коммуна, поселение свободных людей, явившихся сюда добровольно. Если хотите, последнее пристанище тех, кто разочаровался в большом мире и в старых богах. Я пытаюсь дать этим людям веру, только и всего.
— Так вы священник?
— Не люблю этого слова. Апологеты фальшивых верований привыкли именовать так своих жрецов, разодевая их в золото и обильно разукрашивая. Традиционные религии давно стали прибежищем нечистоплотности, корыстолюбия и обмана. Они вознесли своих богов высоко и забыли об истоках, — теперь немигающий взгляд сайбанца давил почти физически. Богдан только сейчас заметил, что глаза у Повелителя светлые, почти прозрачные, совершенно не азиатские.