— Откуда ты такой взялся, смертник? — спросил сайбанец с некоторым даже любопытством, щуря узкие глаза до полной неразличимости. — Ты, наверное, недавно здесь, не знаешь наших законов?
— Угадал. Так уж вышло, что мне нужно отсюда уехать морем, желательно ночью и чтобы власти были не в курсе. Хотел с вами обсудить, а вы сразу драться полезли, — предохранитель щелкнул, спрятал Богдан оружие обратно за пояс, показал собеседнику пустые руки.
— Теперь поговорим?
— С нами? — сейчас в чужом голосе прозвучала ирония. — Ты нас с кем-то путаешь, парень, мы не по этой части.
— Ну, хоть порекомендуй, к кому обратиться?
— Да говорю ж тебе… — сайбанец прыгнул с места, не закончив фразы, ногами вперед. Достал почти! Богуславский ушел влево, пропуская, кулак мощно хрястнул врага в спину, вторая рука добавила по затылку. Лег прыгун. Тихим сделался, безобидным.
— Вот и поговорили, — констатировал Богдан с искренним огорчением. — Суматошный попался! Никакого, понимаешь, терпения!
— А зачем ты ему правду рассказал? — спросила Кира из-за спины. — Думал, он тебе поверит?
— А почему бы и нет? Я ведь не прошу раскрывать мне страшные тайны или выводить на боссов, которых полиция и так знает. Все, что нужно, это катер, хороший проводник и коридор мимо погранцов. Такие услуги криминал во всех странах оказывает почти всем желающим, за приличные «бабки».
— Этого ты не убедил.
— Этот — «шестерка» с одной извилиной, у него тело работает быстрее, чем голова. Надо нам совсем других людей искать.
Тут «фехтовальщик-прыгун» шевельнулся и застонал тяжко. Богдан, не теряя времени, перевернул болезного на спину, правую руку взял на излом.
— Не прикидывайся, дружище, все равно не поверю! Или тебя сигареткой прижечь, вместо нашатыря?
Прыгун открыл глаза, взглянул без всякой злости, с фатализмом восточного человека.
— Ты же первый кинулся, — пояснил ему телохранитель почти дружелюбно. — Я с тобой поговорить хотел и только.
— Пошел ты, полицейская свинья!
Удар в висок отправил сайбанца обратно в забытье.
— Как я и предполагал, общаться он не умеет! — подытожил Богдан, вставая с корточек. — Еще и обзывается постоянно, нехороший человек! Пойдем что ли, бабочка ты моя ночная, хватит с нас на сегодня прогулок!
* * *
— Мне казалось, что я тебя знаю, — сообщил Богуславский, когда шагали ночными улочками обратно в отель. — Однако, как говорил какой-то греческий философ: «Чем больше я знаю, тем больше понимаю, что ни черта не знаю». За точность цитаты не ручаюсь, но суть такова, коллега.
— О чем ты, Богдаш?
— О многом, радость моя. Например, об языковых твоих навыках. Кто-то мне говорил, что инглишем не владеет абсолютно, глухонемую из себя изображал!