— В самом деле? — удивился Туманов.
— Это не имеет ни малейшего значения, — отмахнулся Лещинский, возвращаясь на место. — Мы просто ищем смягчающие обстоятельства, понимаете? Итак, Никольников третирует свою супругу. А вы ее любили, любили страстно, без памяти. — Разглагольствуя, адвокат заметно оживился и даже порозовел. — И тут вы узнаете, что покойный плохо обходится с любовью всей вашей жизни. На протяжении всех лет брака он постоянно обижал Светлану, всячески третировал и даже, как она вам пожаловалась, применял к ней физическую силу…
— Вздор! — не выдержал Туманов. — Юрка… Юрий никогда Светлану и пальцем не трогал. И жили они душа в душу.
— Это не важно. Мы ведь выстраиваем линию защиты. Нашу оборону, понимаете? Одно дело — убить человека в порыве гнева во время ссоры. И совсем другое — вступиться за честь женщины, вашей любимой женщины.
— Светлана никогда не была моей любимой женщиной. Блудили мы, вот и все.
— Суду об этом знать совсем не обязательно, — подмигнул Лещинский. — Вы поехали к Никольникову, чтобы урезонить его. Хотели защитить Светлану. Но, увы. — Он трагически наморщил лоб. — Бывший друг не внял уговорам. Более того, бросился в драку. Вот почему вы схватились за нож. Придерживаясь этой линии, вы получите минимальный срок. Что и требовалось доказать. Ну? Как вам такая версия?
Туманову захотелось встать и врезать адвокату кулаком по физиономии, да так, чтобы задеть и выпяченные губы, и один из хитро прищуренных глаз. Он аккуратно сложил руки перед собой, посмотрел на них и глухо произнес:
— Я не желаю иметь с вами никакого дела, Валерий Вячеславович. Вы не адвокат. Вы пособник тех преступников, которые меня подставили. Уходите. На этом наше общение закончено.
— Прекрасно, — забормотал Лещинский, запихивая бумаги в портфель. — Так и запишем. От защиты отказался.
— Я другого адвоката себе найму.
— Ха. Ха. Ха. — Это был не смех, а три раздельно произнесенных слога. — Не обольщайтесь, Вадим Петрович. Вы не в Швейцарии и не в Канаде. Найти адвоката, находясь в местах лишения свободы, это, знаете, очень и очень непросто. Вам бы выжить хотя бы. — Лещинский прищурился в сторону Туманова. — Дотянуть до суда. А то ведь в общей камере всякое может случиться.
— Понимаю. Это, типа, привет от Князя и его кодлы?
— Не знаю никакого князя. Я просто с вами мыслями поделился. Может быть, вы все-таки образумитесь. Хотя сомневаюсь, очень сомневаюсь. Что ж, позвольте откланяться.
С этими словами адвокат выскользнул из комнаты, как выскальзывает обмылок из мокрой руки, а спустя минуту на его месте появился конвоир.