Пока он диктовал, Андрей молчал, а потом спросил:
— Ты чего-то боишься, отец? Тебе угрожали?
— Все нормально, — сказал Туманов, но прямо не ответил.
— Отец…
— Скажи лучше, почему мама не приходит? Ты с ней говорил? Она что, поверила?
Андрей неохотно кивнул:
— Похоже, следователь основательно промыл ей мозги. А тут еще эта твоя пассия бывшая… Их вместе на допрос вызывали. Отчего у мамы настроение не поднялось, как ты сам понимаешь.
— Знал бы ты, как я раскаиваюсь, — пробормотал Туманов. — Молодость не такая уж прекрасная пора, как принято считать. Сделанных ошибок потом на всю оставшуюся жизнь хватает.
Андрей хотел найти слова утешения и не смог. Лично он так называемых ошибок молодости не совершал. А вот его жена…
Андрей посмотрел в глаза отцу.
— Как ты здесь? Держись, ладно? Придется потерпеть.
— Придется, — согласился Туманов, отводя взгляд. — Никуда не денешься.
Андрей нахмурился:
— Что-то ты от меня скрываешь, папа. У тебя проблемы с сокамерниками?
— Не бери в голову.
— Ты не ответил.
— Не хочу тебя…
Договорить Туманов не успел.
— Время свидания закончено! — объявил надзиратель, постукивая дубинкой по разграничительному щиту.
И сразу же после этого громкая связь отключилась. Андрей, как и остальные посетители, пытался докричаться сквозь стекло, но заключенных уже подняли и вели к выходу.
«И хорошо, что не успел ему ничего рассказать, — размышлял Туманов, ступая по гулким стальным ступеням, отполированным ногами заключенных до блеска. — Незачем сына волновать понапрасну. Все равно сделать ничего не сможет, только переживать будет. Лишнее это. Сам как-нибудь справлюсь. Может быть, воры уже забыли о том разговоре, или в их планах что-то изменилось».
Мы любим тешить себя надеждами. Уже на плаху ведут или к расстрельному рву, а человек все еще обманывает себя, все ждет какого-то чуда. Может быть, это и хорошо для самоуспокоения. Но, если бы не надежда на чудо, которое якобы случится в последний момент, если бы не это «авось пронесет», то многих ли довели бы до места казни? И вообще сколько в мире тех фанатиков, которые готовы добровольно идти на верную смерть? Солдаты поднимаются в атаку под пулеметным огнем лишь потому, что каждый из них верит: лично его пуля минет стороной…
Очутившись в камере, Туманов некоторое время занимался обычными делами: сидел на койке, погрузившись в задумчивый транс, прислушивался к чужим разговорам, читал обрывки прошлогодних газет, пытался понять, что происходит на экране портативного телевизора в воровском углу. Потом принесли ужин, и он, давясь, глотал перловку с килькой в томате, чтобы обеспечить свой организм хоть какой-то энергией. А вот чай попить не довелось. Подошел Шаман, бесцеремонно забрал кружку из рук Туманова, заставил его подняться со скамьи и подтолкнул в сторону своего вожака.