„Фарт“
„В лесу родилась ёлочка“
„Последний путь“
„Весы“
„Вечный огнь“
„Дворник“
„Лестница“.
Ничего не заметили? Чего? А того, что книга являет собой архетипическую лествицу, каждый пролёт которой символизирует ступени духовного становления личности. Человек, ставящий ловушки („Фарт“), человек, попадающий в ловушку („В лесу родилась ёлочка“), дорога жизни и осознание конечности земной участи („Последний путь“), взвешивание и, так сказать, обдумывание выбора пути („Весы“), ну и… путь наконец выбран, состоялась передача огня („Вечный огнь“), охрана огня („Дворник“) и, наконец, образ лестницы, объединяющий практическое созидание и духовное восхождение. Вот такой предложил нам Игорь Баскаков ребус, и смысл его открывается только по прочтении книги, вектор которой можно сформулировать так: от слепой удачи к Божьему промыслу. Что ж, неплохо напромышлял наш автор безо всякой росомахи, так что теперь остаётся пожелать и самой книге литературного фарта».
— Хм. Кто это написал?
— Струкачёв.
— А ты разве… действительно так задумывал?
— Да вообще ни ухом… Ни духом.
— Интересно. Н-да… — Лена покачала головой. — Не утро с мужем, а редколлегия альманаха «Бережок»…
Лена порылась в своём экранчике, а потом вдруг оторвалась, пристально посмотрела на Баскакова и сказала намеренно артистически и, что называется, нараспев:
— А скажи-ка, пожалуйста, как та статья называется? Про куничку. А? Фартовай ты мой! — Лена вскочила, подбежала и стала лупить Баскакова по круглой его голове: — Гад, гад, гад! Говори, подсвинок, ведь ты это написал?! Ты? Ты? Надул как дуру. Какой ты твёрдый, чу-гу-няка! Руку отбила… Та-ак… — Лена открыла рот и остолбенела… — А библиотекарша? А этот Стручков?! От ведь овечка!
— Да я разве так напишу? Я просто к чему всё это вёл, — начал отворачивать Баскаков, — к этой премии! Что даже хорошо, что не дали, на кой леший она спёрлась, эта премия? Ну вот скажи! Скажи, зачем она нам нужна? Прямо по пунктам, один, два, три… Давай только серьёзно…
— Ты что, придуриваешься?
— Я не придуриваюсь. Мне по правде интересно.
— Прп-псь… — фыркнула Леночка. — Но только серьёзно. Да?
— Да.
Она снова подошла, стала Баскакову за спину, занесла кулачок над круглой баскаковской головой и стала объявлять, на каждом слове отстукивая по черепу, как по кафедре:
— Во-первых (удар), тебя (удар) пустят к трибуне. — На слове «трибуна» она треснула особенно сильно. — Во-вторых, о твоей книге на всю страну объявят в новостях. В-третьих, тебя будут печатать в совсем иных количествах. И, в-четвёртых, тебя будут переводить.