На следующий день он купил свои первые перчатки – дешевые черные тряпки, которые красили кожу всякий раз, когда намокали. В Бочке слабость могла привести к гибели. Люди чуяли ее, как кровь, и если Каз намеревался опустить Пекку Роллинса на колени, то не мог позволить себе еще одну ночь проторчать в туалете, трясясь на полу.
Каз никогда не отвечал на вопросы о перчатках и игнорировал подколки. Просто носил их изо дня в день, снимая лишь тогда, когда оставался один. Парень убеждал себя, что это временное явление. Но перчатки не остановили его, не помешали научиться каждому карточному фокусу. Он тасовал и управлял колодой даже проворней, чем с голыми руками. Перчатки, как дамба, сдерживали воду, не давая ему утонуть, если воспоминания о той ночи грозили утащить его на дно. Когда он надевал их, то чувствовал себя вооруженным, и они были лучше любого ножа или пистолета. До встречи с Имоджен.
Ему было четырнадцать, и на то момент он еще не успел стать лейтенантом Пера Хаскеля, но зарабатывал себе репутацию с каждой дракой и аферой. Имоджен была на год старше него, новенькой в Бочке. Она работала со своей командой в Зирфорте – проворачивала небольшие махинации, которые, по ее словам, ей быстро наскучили. С тех пор как девушка приехала в Кеттердам, она околачивалась в Обручах, нанимаясь на мелкую работу и пытаясь выбить себе местечко в одной из банд Бочки. Когда Каз встретил ее, Имоджен как раз разбивала бутылку об голову парня из Портовых Лезвий, позволившему себе распустить руки. Затем она снова появилась на боксерских поединках, где по поручению Пера Хаскеля Каз принимал ставки. У нее были веснушки, щель между передними зубами, и она умела постоять за себя в драке.
Однажды ночью они были у ринга и считали свой улов за день, Имоджен коснулась рукава его пальто, и, когда парень поднял взгляд, она медленно улыбнулась, не размыкая губ, чтобы он не увидел щель между зубами.
Позже, лежа на бугристом матраце в комнатушке, которую он делил с другими в Клепке, Каз смотрел на протекающий потолок и думал о том, как Имоджен улыбнулась ему, как ее брюки низко сидели на талии. Девушка всегда двигалась бочком, словно ко всему подходила со стороны. Ему это нравилось. Она ему нравилась.
В Бочке тела не считались чем-то сокровенным или загадочным. Места было мало, так что люди пользовались любой подвернувшейся возможностью получить удовольствие. Другие парни из Отбросов постоянно хвастались своими пассиями. Каз ничего не говорил. К счастью, он почти любую тему оставлял без комментариев, поэтому его постоянство сработала на руку. Но он знал, что должен сказать, чего должен хотеть. Временами ему действительно этого хотелось, вспышками, короткими периодами – когда девушка переходила улицу в кобальтовом платье, соскользнувшем с плеча, когда танцовщица двигалась как язычок пламени в представлении в Восточном Обруче, когда Имоджен смеялась, словно он рассказал самую забавную шутку в мире, хотя он почти ничего не говорил.