Туристы недоуменно переглядывались, но местные – артисты, крупье, лавочники и игроки – переменились за долю секунды. Каз предупредил ее, что они узнают этот звук и откликнутся на него, как нерадивые дети, которых звали домой строгие родители.
Керчия – изолированный от врагов остров, оберегаемый морями и огромным флотом. Лишь двух вещей столица боялась больше всего – пожара и болезни. Подобно тому, как огонь с легкостью распространяется по теснящимся крышам города, так и болезнь играючи передается от тела к телу, через гущу толпы и прижатые друг к другу жилые дома. Как и в случае со слухами, никто точно не знал, с чего она начиналась и каким образом так быстро распространялась, только то, что это случалось – через дыхание или прикосновение, по воздуху или каналам. Богачи страдали меньше, поскольку могли закрыться в своих величественных поместьях или садах, или же вообще уехать из города. Зараженных бедняков изолировали от общества в полевых госпиталях или на баржах за гаванями. Чуму не остановить деньгами или пушками. Чуму невозможно было ни в чем убедить, и у нее ничего нельзя было вымолить.
Только самые юные жители Кеттердама не помнили «чуму придворной дамы» и плавающие по каналам лодки для больных, где сидели телосборщики с длинными веслами. Те, кто пережил болезнь, потерял детей, родителей, братьев и сестер, друзей или соседей, помнили карантин, тот ужас, который вызывали самые обычные человеческие контакты.
Законы, касающиеся чумы, были просты и нерушимы: если прозвучит сирена, все частные лица должны вернуться домой. Офицеры городской стражи расходились по разным частям, раскиданным по городу, – таким образом не допускалось распространение заразы по всем полкам. Их выпускали только для того, чтобы остановить мародеров, и за столь рискованные операции офицерам платили тройной оклад. Торговля останавливалась, и лишь лодки для больных, телосборщики и медики могли вольно перемещаться по городу.
Я знаю, чего Кеттердам боится больше, чем шуханцев, фьерданцев и всех банд Бочки, вместе взятых. Каз все правильно рассчитал. Баррикады, блокады, проверка документов – обо всем этом забудут при угрозе чумы. Разумеется, на самом деле никто из этих людей не был болен, думала Нина, быстро шагая по гавани. Омертвевшая плоть распространялась по телам не дальше, чем желала сердцебитка. Позже им придется ее удалить, но никто не заболеет и не умрет. Максимум полежит пару недель в изоляторе.
Нина натянула капюшон и старалась не встречаться ни с кем взглядом. Хоть она и была причиной всего этого, а также знала, что чума – это выдумка, ее сердце все равно бешено колотилось, стуча галопом от творящейся вокруг истерии. Люди плакали, пихались и кричали, дерясь за место на плоскодонке. Хаос. Хаос, который сотворила она.