Каз издал звук, который мог бы сойти за смешок.
Одна его рука покоилась на трости. Другая просто висела сбоку. Если Инеж хоть чуть-чуть приблизится, они соприкоснутся. Он был настолько близко. И настолько далеко.
Инеж осторожно задела его костяшками пальцев – легчайшее, как перышко, касание. Парень напрягся, но не отстранился.
– Я не готова покинуть этот город, Каз. Мне кажется, он заслуживает спасения.
Мне кажется, ты заслуживаешь спасения.
Когда-то они уже стояли на палубе корабля, и она точно так же ждала его ответа. Каз не заговорил тогда и не заговорил сейчас. Инеж почувствовала, как он ускользает, идет на дно, попав в подводное течение, которое все дальше и дальше уносило его от берега. Она хорошо понимала, что такое страдания, и знала, что не может последовать за ним в это место, если не хочет тоже утонуть.
На Черной Вуали он сказал, что они будут пробиваться вместе. «С острыми кинжалами и раскаленными пистолетами». Она может бороться за него, но не исцелить. И не потратит свою жизнь на бессмысленные попытки.
Инеж почувствовала, как Каз коснулся ее костяшками пальцев. А затем взял за руку, его ладонь прижалась к ее. По нему прошла волна дрожи. Медленно-медленно он позволил их пальцам переплестись.
Долгое время они просто стояли, держась за руки и глядя на серые морские просторы.
Равкианский корабль с двуглавым орлом Ланцовых пришвартовался всего в паре причалов от «Призрака» – наверное, выгружал туристов и иммигрантов, приехавших в поисках работы. Мир менялся. Мир шел дальше.
– Каз, – внезапно позвала она. – Почему вороны?
– Ворон и кубок? Наверное, потому, что вороны – падальщики по своей природе. Они питаются отбросами.
– Я имела в виду не татуировку Отбросов. Она такая же старая, как банда. Почему ты перенял ее? Твоя трость. «Клуб Воронов». Ты мог выбрать любой символ, построить новый миф.
Горько-кофейные глаза Каза смотрели на горизонт, восходящее солнце окрашивало его в бледно-золотое сияние.
– Вороны запоминают человеческие лица. Они помнят тех, кто их кормил и кто проявлял доброту. А также тех, кто их обидел.
– Серьезно?
Он медленно кивнул.
– Они не забывают. Птицы передают друг другу, за кем стоит приглядывать, а кого опасаться. Инеж, – обратился Каз, указывая на гавань набалдашником трости, – смотри.
Она подняла подзорную трубу и снова посмотрела на гавань, на высаживающихся пассажиров, но картинка выглядела размазано. Девушка с неохотой отпустила руку Каза. Это было похоже на обещание, и она не желала прерывать их контакт. Инеж настроила линзу, и ее взгляд зацепился за двух людей, спускающихся по трапу. Каждый шаг – грациозен, спины – ровные, как лезвие ножа. Они шли как сулийские акробаты.