Вдруг раздался смех – все обернулись. Посреди двора стояла Вера Клейторн. Она громко кричала, сотрясаясь от неконтролируемого смеха:
– На этом острове что, держат пчел? Скажите! Куда мне идти за медом? Ха! Ха!
Все уставились на нее, ничего не понимая. Впечатление было такое, будто здравомыслящая, уравновешенная девушка сошла с ума прямо у них на глазах. Так же неестественно-весело она продолжала:
– Не смотрите на меня так! И не думайте, что я спятила. Я задаю вполне разумный вопрос. Пчелы, ульи, где они? Не понимаете?.. Вы что, стишок этот дурацкий не читали? Он же у нас в каждой спальне – специально для нашего сведения висит! Если бы у нас хватило ума догадаться, мы бы сразу пришли сюда, а не бродили по всему дому! «Семь негритят дрова рубили топором…» Говорю же вам, я его наизусть выучила! А следующая строфа вот какая: «Шесть негритят пошли на пасеку играть». Вот я и спрашиваю вас – на острове что, пчел держат?.. Разве не смешно?.. Ну, разве не забавно?
И она снова захохотала, как безумная.
Доктор Армстронг шагнул к ней, поднял руку и наотмашь ударил ее раскрытой ладонью по щеке.
Мисс Клейторн задохнулась, икнула – и стихла. С минуту постояла неподвижно и молча, потом сказала:
– Спасибо… я пришла в себя.
Ее голос опять был спокоен и ровен, как и положено голосу хорошей учительницы физкультуры.
Она развернулась и пошла через двор к двери кухни, говоря на ходу:
– Мы с мисс Брент сейчас приготовим завтрак. Не могли бы вы… принести растопку для плиты?
На ее щеке горел отпечаток ладони.
Когда она вошла в кухню, Блор сказал:
– Ну, вы и постарались, доктор!
– Пришлось, – извиняющимся тоном пояснил Армстронг. – Где уж нам еще возиться с истеричками, когда тут такое творится…
– Вообще-то она не истеричка, – возразил Ломбард.
– Конечно, нет, – тут же поддержал его доктор. – Она славная, здравомыслящая девушка. Это просто шок. Со всеми случается.
Роджерс успел нарубить достаточно дров. Теперь их собрали и перенесли в кухню. Обе женщины уже возились там. Мисс Брент выметала из плиты вчерашнюю золу, Вера срезала корку с бекона.
– Спасибо, – сказала пожилая дама. – Мы скоро – минут через тридцать-сорок все будет готово. Вот только чайник закипит.
– Знаете что? – хрипло шепнул Филиппу Ломбарду бывший инспектор.
– Поскольку вы мне сейчас все равно скажете, не буду даже пытаться угадать, – ответил тот.
Блор был человек серьезный, ирония на него не действовала. И он, ни секунды не сомневаясь, заговорил:
– В Америке был случай. Пожилого джентльмена и его жену зарубили топором. Прямо посреди утра. В доме, кроме них, были только дочь да горничная. Было доказано, что горничная этого сделать не могла. Дочь – почтенная старая дева. Невероятно, кажется… До того невероятно, что ее оправдали. Но других улик так и не нашли. – Он сделал паузу. – Я вспомнил тот случай, как только увидел топор сегодня. Захожу потом в кухню, а она здесь – такая чистенькая, спокойная… Даже глазом не моргнула! Истерика у девушки – дело естественное, даже ожидаемое, вам так не кажется?