Как он точно представил факты, перевернув все с ног на голову! Замечательный слуга Иблиса! Ведь заводя своей болтовней в дебри казуистики, он сеет эти самые зерна ереси, полностью отрекаясь от учения Христа. Любовь стала обязательством перед церковью, забота о ближнем переросла в инквизицию, «спасающую» человека от греха и ереси. Конечно, здесь есть большая заслуга Иблиса, но ведь и люди, так легко поддающиеся соблазну глупости, достойны соответствующего обращения. Хотя теперь я не столь в этом уверен, как раньше, потому как среди человеческой шелухи есть достойные души, сила которых меня потрясает. Наверное, чем выше потенциал у человечества, тем больше разница в его проявлении: от тупости барана – до мудрости десятка демонов, от волчьей свирепости – до кротости ангела. Может быть, поэтому Иисус пришел к людям, а не к демонам?
Пастор закончил свою пламенную речь, благословив присутствующих на добрые дела. Прихожане начали движение, направляясь, кто к выходу, кто к священнику для личного благословения. К нам подошел важный синьор, почтенного возраста, облаченный в дорогие одежды, подчеркивающие его высокий статус.
– Позвольте представиться, – обратился он ко мне. – Граф Антонио Франчини, принадлежу к третьему ордену францисканцев.
Третьим орденом был орден терциариев, членам которого разрешалось не носить рясы и жить в миру, имея семью. Идею нищенствования, проповеданную Франциском Ассизским в XIII веке, уже давно забыли. Более того, тем, кто пытался следовать его принципам, приклеили ярлыки «спиритуалов» и «обсервантов», а «святая инквизиция» преследовала их как опасных еретиков. Действительно, не раздавать же землю и деньги беднякам? Церковь о них (деньгах и бедняках) лучше позаботится.
– Марко Маркони, Има Маркони, моя сестра, – представил я нас с поклоном. Има сделала легкий книксен. – Прибыли в ваш просвещенный город из Неаполитанского королевства.
– Мы могли бы поговорить, синьор Маркони? – спросил он с налетом легкой таинственности в голосе.
– Да, конечно, – ответил я, подавая знак Име, чтобы она отстала на дистанцию, подобающую женщине средневековья. Има гневно сверкнула взглядом, но повиновалась.
– Знаете ли, друг мой, в чей адрес была направлена блестящая проповедь нашего клирика? – вкрадчиво поинтересовался Франчини.
– Нет, – кратко соврал я.
– Что ж, тогда вам лучше будет узнать. Вы прибыли надолго в наш город?
– Надеюсь, что да. Хочу получить образование в университете, а заодно посмотреть – нет ли в северной Италии достойной партии для моей сестры.
– Не поздновато ли вам становиться студентом? – подозрительно прищурился Франчини.