Она так задумалась над этим вопросом, что как-то даже не вслушивалась в то, что продолжал бубнить с полатей старик. Потом до неё дошла вся значимость самой последней его фразы.
– Что?! – вскочив с лавки, Санька бросилась к старику. – Кто ночевал у вас вчера?
– Бандурист слепой, – прошамкал старик, с некоторым даже удивлением поглядывая на чрезмерно возбуждённую Саньку. – И поводырь-мальчонка при нём, немного тебя старше. Тоже одет дивно, не по-нашему… портки и обувка весьма с твоими схожие…
– Мальчонку как звали? – Санька едва не задохнулась от охватившего её волнения. – Не Иваном ли?
Старик задумался.
– Кажись слепец так поводыря своего и кликал: Ванюшкой…
– Когда они ушли? Куда?!
Санька уже почти кричала.
– Того не ведаю, – вздохнул старик. – Раненько ушли, светать только начинало. А куда – про то мне не сказывали, а сам я проследить никак не мог. Ноженьки вот не ходят совсем, не встаю я с полатей, с самой весны почти не встаю. Может, Аксинья чего видела…
– Аксинья?!
Выбежав во двор, Санька сразу же остановилась в нерешительности. Вокруг было так темно, что даже на расстоянии вытянутой руки трудно было хоть что-либо разглядеть. Куда бежать, где искать Феофана и эту самую Аксинью?
– Феофан! – негромко выкрикнула Санька и тут же замолчала, прислушиваясь.
Но никто ей так и не отозвался.
– Феофан! – уже куда громче крикнула Санька, тщетно борясь с подступающей к горлу паникой. – Ты где?!
Она снова замолчала и вновь ответом ей была лишь полная, звенящая какая-то тишина.
– Феофан! – что есть силы заорала Санька, уже рыдая в голос и совершенно себя не контролируя. – Феофан!
– Ну, чего причитаешь? – послышался откуда-то сбоку такой знакомый рокочущий бас. – Испугалась, что брошу?
– Феофан!
Бросившись к монаху, Санька уткнулась зарёванным лицом ему в плечо.
– Я зову, зову… – жалобно лепетала она сквозь слёзы, – зову, а ты… а тебя…
– Ну, будет, будет! Тут я, видишь… не ушёл никуда…
В голосе Феофана сквозило явственное смущение, и чуткое ухо Саньки тут же это смущение уловило.
– Ты где был?! – уже не жалобно, а, скорее, требовательно проговорила она, отстраняясь от монаха. – Сказал, что за соломой, а сам…
– За соломой и ходили, – всё также смущённо проговорил Феофан. – Темно только… вот и заплутали немного…
– И где же она, твоя солома?
– У меня!
Санька машинально оглянулась на голос. Женщина по имени Аксинья уже подходила к ним, и в руках у неё действительно была ладная охапка соломы.
– В избу идите! – бросила она, проходя мимо. – Спать пора!
– Ты иди, – не глядя на женщину, проговорил Феофан. – Мы, это… немного погодя…