Тот мигом опрокинулся за дверь, лишившись жизни, а Вашер вернул свой дох. Привычное чувство бдительности восстановилось – осознание сопричастности, встроенности. Забрать же дох назад он смог лишь потому, что сам пробудил это создание – вообще, такого рода пробуждения редко бывали стойкими. Он использовал свой дох как резерв – сперва поделился, потом вернул.
По сравнению с прежним достоянием двадцати пяти дохов было смехотворно мало. Но по сравнению с ничем – бесконечно много. Он удовлетворенно поежился.
Вопли, доносившиеся из караульного помещения, оборвались. В темнице воцарилась тишина. Нельзя стоять столбом.
Просунув руку за прутья, Вашер отпер ключами камеру. Он распахнул толстую дверь и выскочил в коридор, оставив чучелко валяться на полу. В караулку не пошел и к выходу, который за ней находился, – тоже; взамен он повернул на юг и начал углубляться в тюрьму.
Это была самая ненадежная часть плана. Найти таверну, завсегдатаями которой слыли жрецы Радужных тонов, было достаточно просто. Ввязаться в драку и врезать такому святоше – не труднее. В Халландрене крайне серьезно относились к духовенству, и Вашер заработал не обычное заточение в местную кутузку, а путешествие в темницы Бога-короля.
Зная нравы тамошних тюремщиков, он очень ловко смекнул, что они попытаются извлечь Ночного Хищника и отвлекутся, а он тем временем добудет ключи.
Но дальше предстояло непредсказуемое.
Вашер остановился, пробужденный плащ колыхался. Опознать нужную камеру оказалось легко, благо ее солидно окружили обесцвеченным камнем – тускло-серыми были и стены, и двери. В таких-то местах пробуждающих и держали, ибо нет цвета – нет пробуждения. Вашер подошел к двери, глянул сквозь прутья. Голый, в цепях, под потолком висел человек. Для зрения Вашера он был окрашен ярко: кожа – чистый коричневый цвет, следы побоев – синие и фиолетовые пятна.
Узнику вставили кляп. Еще одна мера предосторожности. Нужны три вещи, чтобы пробуждать: дох, цвет и команда. Иные называли их обертонами и оттенками. Радужные тона, взаимосвязь цвета и звука. Команду полагалось произнести ясно и четко на родном языке пробуждающего. Малейшее заикание, ничтожный сбой в произношении – и пробуждению не бывать. Дох исторгнется, но объект не сможет действовать.
Вашер отпер дверь украденными ключами и вошел в камеру. Когда он приблизился, аура узника резко подчеркнула окружающие цвета. Столь мощную ауру заметил бы любой, хотя достигшему первого повышения такое далось намного легче.
Это была не самая сильная биохроматическая аура на памяти Вашера – те, другие, принадлежали возвращенным, считавшимся здесь, в Халландрене, богами. И все-таки биохрома узника производила сильное впечатление и была гораздо мощнее, чем у самого Вашера. В узнике заключалось много дохов. Сотни сотен.