С этими словами я снова взялась за бутылку.
Он издал жутковатый звук – словно глубоко в омуте засмеялся водяной. Потом попытался что-то сказать, но получилось только:
– Сиди… Си…
– Слушайте, я последний раз по-хорошему прошу, – повторила я, – отдайте ключ!
– Сука, – сказал он неожиданно отчетливо.
Все-таки эти офицеры такие хамы. Не могут культурно поговорить с девушкой. Я занесла бутылку для удара, и тут дверь за моей спиной открылась.
На пороге стоял высокий молодой человек в темном плаще с поднятым воротом. Он был небрит, хмур и очень хорош собой – это я отметила без всякой личной вовлеченности, холодным взглядом художницы.
Немного портила его только надменно-гневная складка у губ. Она, однако, не вызывала к нему неприязни, а как бы устанавливала дистанцию. Впрочем, и со складкой он выглядел весьма и весьма привлекательно. Пожалуй, он чуть-чуть походил на молодого государя Александра Павловича – тот, помнится, тоже глядел волком в первые годы после восшествия на престол.
Меня поразило выражение его лица. Не знаю, как объяснить. Как если бы человек много лет жил с зубной болью и привык не обращать на нее внимания, хоть боль мучила его каждый день. Еще у него был запоминающийся взгляд: эти серо-желтые глаза отпечатывались на чужой сетчатке и глядели оттуда в душу еще несколько секунд. Самое же главное, мне показалось, что это лицо из прошлого. Похожих лиц было много вокруг в давние времена, когда люди верили в любовь и Бога, а потом такой тип почти исчез.
Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза.
– Хотела шампанским отпаивать, – пояснила я, ставя бутылку на стол.
Гость перевел взгляд на Михалыча.
– Никак дочку привез? – спросил он.
– Не, – прохрипел из своего кресла Михалыч и даже пошевелил рукой (видно, присутствие гостя помогло ему собраться с духом). – Не… Шмара…
– А, – сказал гость и снова поглядел на меня. – Это и есть… которая нашего консультанта обидела?
– Она.
– А с тобой что случилось?
– Шеф, – залопотал в ответ Михалыч, – зуб, шеф, зуб! Наркоз!
Молодой человек втянул носом воздух, и на его лице появилась неодобрительная гримаса.
– Тебе чего, кетамином наркоз делали?
– Шеф, я…
– Или ты ветеринара вызывал уши обрезать?
– Шеф…
– Опять? Я понимаю, на объекте. Но здесь зачем? У нас был разговор на эту тему?
Михалыч опустил глаза. Молодой человек посмотрел на меня, мне показалось – с любопытством.
– Шеф, объясню, – заговорил Михалыч. – Честное…
Я физически чувствовала, каким усилием даются ему слова.
– Нет, Михалыч. Объяснять буду я, – сказал гость, взял со стола бутылку шампанского и изо всех сил ударил ею Михалыча по голове.