– Что, Михалыч, опять ваши обосрались? – спросил он весело и кивнул на длинную жидкокристаллическую панель, показывавшую сразу два канала – по одной половине экрана бегали белые и красные футболисты, а на другой что-то бубнил в темно-фиолетовую бороду похожий на Карабаса Аслан Удоев с пластырем на лбу.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, – ответил Михалыч смущенно. – Как есть обосрались всем отделом.
– Не выражайся при девушке.
– Так точно.
– А что случилось?
– Да непонятно. Непредвиденные помехи. Кажется, сигнал точного времени наложился.
– Ну как обычно, – сказал Александр. – Как какая хуйня случается, все на технический отдел валят.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– Не жалко исполнителя?
Михалыч махнул рукой.
– Таких шекспироведов у нас до хрена, товарищ генерал-лейтенант. Шекспиров чего-то не видать.
– Я же тебе ясно сказал, Михалыч, – не ругайся.
Михалыч покосился на меня.
– Так точно. Подготовить справку?
– Не надо справку. Не мое это дело, пусть те, кто затевал, расхлебывают. Я бумаг не люблю. На бумаге оно всегда хорошо выходит, а в жизни, – Александр кивнул на экран, – сам видишь.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– Можешь идти.
Дождавшись, пока за Михалычем закроется дверь, Александр встал из кресла и подошел ко мне. Я догадалась, что он не хотел проявлять чувств при подчиненном, но все равно притворилась обиженной и, когда он коснулся рукой моего плеча, отстранилась.
– Мог бы сначала со мной поздороваться. А потом уже с этим хреном про футбол трепаться. И вообще, выключи телевизор!
На экране уже не было Удоева – вместо него там появился продвинутый молодой человек с самокатом-трайком. Он задорно закричал:
– Сегодня зажигаем вместе с молодежной командой «Мальборо»!
И тут же погас.
– Извини, – сказал Александр, кидая пульт обратно на журнальный столик. – Здравствуй.
– И потом, что у тебя за язык. Как у пьяного слесаря.
– У меня? – спросил он и показал мне язык. – У пьяного слесаря такой?
Я улыбнулась. Несколько секунд мы молча глядели друг на друга.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Уже лучше, спасибо.
– А что у тебя за корзинка в руках?
– Это я тебе принесла, – сказала я застенчиво.
– Ну-ка дай…
Взяв корзинку из моих рук, он разорвал упаковку.
– Пирожки? – спросил он, с недоумением поднимая на меня глаза. – Почему пирожки? Зачем?
Я отвела взгляд.
Его лицо медленно прояснилось.
– Подожди… А я думаю, почему на тебе этот красный капюшон? А-ха-ха-ха!
Залившись счастливым смехом, он обхватил меня руками и усадил рядом с собой на диван. Это движение получилось у него очень естественным, и я не успела оттолкнуть его, хотя собиралась немного поломаться. Впрочем, не уверена, что мне сильно хотелось.