Лаврик смотрел на него с загадочной, непонятной улыбочкой. Вернул бинокль, сказал задушевно:
– Вот смотрю я на тебя и думаю – почему ты до сих пор не адмирал?
– Рановато, – сказал Мазур.
– Пожалуй... Но голова у тебя работает. В нужном, знаешь ли, направлении...
Очень примечательная у него была ухмылочка. Знакомая по прошлым каруселям. Многозначительная. С радостной надеждой Мазур придвинулся вплотную и сказал:
– Колись, боец незримого фронта...
– А что тут колоться? – пожал плечами Лаврик. – У меня, да будет тебе известно, санкция есть...
– Иди ты!
– Серьезно, – сказал Лаврик так, что Мазур моментально ему поверил. – Ты ведь не считаешь, что самый умный на свете? В такой ситуации многие думают синхронно... Короче, санкция есть. Как только на воду и этот многострадальный кораблик опустится ночная тьма, мы имеем полное право... да что там, мы просто обязаны решительно пресечь хулиганство на борту. Поскольку это самый простой и надежный способ обеспечить себе условия для нормальной работы. Есть свои нюансы, но о них можно потом... Это уже не суть важно. Главное, санкция есть.
Мазур ему поверил моментально – не тот это был человек, чтобы пускаться на авантюру. Несгибаемый службист Самарин.
– Ага, – сказал он. – И ты это провернул за два последних часа?
– Умеем работать, когда припрет, – скромно потупился Лаврик.
– Это, знаешь ли, наталкивает... – сказал Мазур, рассуждая вслух. – У тебя, ясен пень, нет и не может быть радиостанции. Ты бы не смог сам... У тебя, конечно же, есть в городе кто-то, как раз и располагающий немалыми возможностями... Это азбука. Тоже мне, головоломка...
– Ты уж себе думай, что хочешь... – сказал Лаврик, отводя взгляд. – Пошли?
– Куда? Полдень еще...
– По дороге объясню, понадобится кое-какая предварительная подготовочка. Ты уж соври своей заиньке что-нибудь убедительное, чтобы не волновалась...
Они спустились с чердака, все еще отряхиваясь от пыли и паутины. Все прочие обитатели дома столпились у маленького телевизора, напряженно пялясь на экран, где не происходило ровным счетом ничего интересного. Картинка была статичной и незамысловатой: теплоход, стоящий на якоре. Судя по точке съемки, телеоператор примостился со своей камерой на крыше одного из домов на набережной. Закадровый комментатор что-то бубнил без всякого воодушевления – ага, в двадцатый, наверное, раз повторял, что никакие требования пока что не оглашены, что количество террористов по-прежнему неизвестно, что на теплоходе вроде бы так ничего пока и не происходит...
Надежды Мазура как ни в чем не бывало проскочить к двери оказались тщетными – Кимберли моментально кинулась наперерез, ухватила за рукав: