– Определенно, не достанут, – сказал Мазур.
– Одним словом, для нас реальной опасности нет, а вот для тебя... – сказал Лаврик. – Ну, будешь ты красиво петь, птаха божья? Для начала, из чистого любопытства, мне хотелось бы знать, какие требования твои скоты намерены выдвинуть. Мне просто интересно...
Лежавшая в углу женщина вдруг что-то затараторила по-испански. Мазур не разобрал ни словечка, а Лаврик, неплохо владевший кастильским наречием, наоборот, прислушался внимательно. Обернулся к Мазуру:
– Девочка испугалась, но голова у нее работает. Она говорит своему фельдмаршалу, что мы, точно, не из полиции – иначе бы не стали спрашивать про требования. Требования те, на судне, выдвинули еще час назад, и полиция о них пока что не сообщала газетчикам...
– А она у тебя совсем не глупая, Аугусто, – сказал Лаврик, небрежно дернув подбородком в сторону пленницы. – Моментально сообразила, что к чему... Ты ее, случайно, не трахаешь? Если трахаешь, это отлично. Мы за нее сначала возьмемся, чтобы тебе стало неуютно и мерзко, дружище!
Перехватив его взгляд, Мазур без всякого внутреннего сопротивления поднялся. Огляделся в поисках подходящего реквизита, взял пустую бутылочку из-под какого-то местного прохладительного, примерился и грохнул ею об угол подоконника. Получилось именно то, к чему он стремился: горлышко осталось целым, и из него торчал, как штык, длинный острый осколок самого жуткого вида.
Вразвалочку он подошел к лежащей, присел на корточки и, помаячив у нее перед глазами жуткой стеклянной занозой, сказал прямо-таки задушевно:
– Ты только не подумай, детка, ничего личного... Но нам, знаешь ли, и в самом деле оторвут головы, если мы нынче же ночью не заберем оттуда нашего парня с порошочком. Где уж тут оставаться джентльменами... Короче, ты сама догадаешься, куда я тебе сейчас засуну это стеклышко, или тебе сказать по буквам?
И бесцеремонно задрал ей юбку, по-прежнему маяча осколком у ее лица. Она отчаянно попыталась вжаться в стену, что ей, разумеется, не удалось.
– Там восемь человек! – закричала она отчаянно, на неплохом английском. – Но я не знаю плана, правда! Я только готовила эту квартиру под штаб, у нас каждый отвечает за свой участок... Я не знаю подробностей! И у меня с ним ничего нет! Я просто квартирьер! Там восемь человек! Аугусто!
«Восемь, – подумал Мазур. – Ну, это еще на так страшно. При некотором проворстве...»
– Ну-ну! – сказал он поощряюще.
– Требования... Десять миллионов долларов и освобождение всех наших товарищей... Больше я ничего не знаю!
– Я отчего-то склонен ей верить, – сказал Лаврик. – Ну конечно, очередная убогость – чемодан с баксами и товарищей из тюрем...