Но Марку Дэвисону было не до пейзажей. Вместе со своими молчаливыми спутниками он сидел в вагоне первого класса, задумчиво потягивал давно потухшую трубку и все пытался последовательно разобраться со всеми волновавшими его вопросами.
Проблема с Нэнси, ставшая главной причиной трех бессонных ночей в отеле «Нил-Хилтон» в Каире, мучила его больше всего. Чем больше он старался избавиться от этих мыслей, чтобы заняться тысячью мелочей, связанных с экспедицией, — тем труднее ему было выбросить из памяти картины последнего проведенного вместе с Нэнси вечера, которые постоянно стояли у него перед глазами. К его сообщению о том, что место профессора досталось не ему, она отнеслась с дружеским пониманием. Будут и другие возможности, не хуже этой, сказала она, ведь получил же он заказ от своего издателя на новую книгу, и она с радостью поможет ему написать ее. А когда она попыталась снова перевести разговор на тему женитьбы, он сообщил ей о предстоящих раскопках.
Марк знал ее вспыльчивый характер и ожидал бурную реакцию. Нэнси была наполовину ирландка, наполовину латиноамериканка, и Марку уже не раз доводилось испытать на собственной шкуре, что происходит, когда два горячих темперамента взаимно усиливают друг друга. Вот и теперь он внутренне приготовился к выяснению отношений. Как же он был, однако, удивлен, когда она сначала посмотрела на него отсутствующим взглядом затем погрузилась в свои мысли и, наконец, взглянув на него печально и разочарованно, сказала: «Я знала, что когда-нибудь это случится. Глупо было с моей стороны надеяться, что я смогу удержать тебя и что ты сдержишь свое обещание.»
Он хотел было возразить ей, но она продолжала обезоруживающе нежным голосом: «Я люблю тебя больше, чем когда-либо. Так сильно, что готова отпустить тебя. Я имею в виду не только в Египет, но и навсегда. Я понимаю, насколько нужна тебе работа в поле, Марк, но я хочу иметь дом и детей. Нет, я не поеду с тобой, и я не выйду за тебя замуж сегодня вечером. Это ничего не изменит. Поступай так, как ты должен поступить, Марк, и если я буду еще тут, когда ты вернешься…»
Она не закончила предложение. И теперь, когда поезд с грохотом несся вдоль оросительных каналов, мысли Марка беспрерывно кружились вокруг той прощальной ночи, проведенной в ее объятиях, когда он страстно любил ее, а она тихо всхлипывала у него на плече. Она не пришла в аэропорт попрощаться с ним. Когда же он решил позвонить ей из аэропорта, телефонистка ответила ему, что номер снят.
Шелест бумаг вернул Марка к реальности. Он отвернулся от окна и посмотрел на Рона, который сидел спиной по ходу движения и торопливо строчил что-то в своем блокноте. Блокнот скрипел под его пером. Рон толково использовал трехдневное пребывание в Каире. Он побывал в Египетском музее и завел знакомство с его директором, который разрешил ему осмотреть залы с мумиями, закрытые для простых посетителей. Он истратил две пленки, снимая фараонов и их величественных супруг. Третью пленку он использовал для того, чтобы со всех сторон заснять так горячо обсуждаемую профессионалами статую Эхнатона.