— Тренироваться можно и молча, мальчик мой. А вот их крики мешают думать тем, кто предпочитает побеждать не силой мышц, а силой слова.
— Пусть работают.
— Тебе тоже нужно работать.
— Мне?
— Не умеешь ты подкрадываться, старик по-доброму улыбнулся, ветер движется и то тише. Я заметил тебя, едва вышел из подземелья.
— А я и не собирался подкрадываться, бросил Ксеон. Если бы я собирался, то…
— … я бы все равно тебя услышал. Есть вести от Аргона?
— Нет.
— А как дела у нашей королевы? Хуракан исподлобья взглянул на юношу. Аргон хотел, чтобы ты за ней приглядывал. Она в добром здравии?
— Вполне. Ксеон приказал себе успокоиться. Старик всегда выводил его из себя. И, порой, ему казалось, что делал он это намеренно. А чем ты занимался все эти дни, кроме как коллекционировал лечебные травы и обкрадывал винные погреба?
— Ничего я не обкрадывал, мальчик мой. Я одалживал.
— Аргону не понравится, что ты нарушаешь его приказ.
— Приказ? Хуракан сначала усмехнулся, а потом так серьезно посмотрел на Ксеона, что тому стало не по себе. Странные вещи ты говоришь. Я не сделал ничего дурного.
— Очень сомневаюсь.
— Не нравлюсь я тебе.
— Как и я тебе. Ксеон лениво отвернулся. Но какая разница, верно?
— Мы могли бы подружиться, если бы ты хотя бы иногда позволял своему сердцу…
— Давай только без сердца.
— А что с ним не так? Хуракан вскинул кустистые брови. Оно вроде на месте.
— Зачем о нем разговаривать? Пусть и дальше разносит кровь по венам, а большего я от него и не требую. Лучше расскажи мне, зачем вы пробрались в станхенгский архив.
Старик прищурился и медленным голосом растянул:
— И все ты знаешь.
— Элиас видел вас: тебя, Томми и маленькую девчонку.
— Мы читали.
— И опять-таки, Ксеон положил ладонь на плечо старика, остановил его и мрачным голосом отчеканил, за спиной Аргона. Хочешь, чтобы нас поджарили, как Эстофа?
— За чтение книг никого еще не поджаривали, мальчик мой.
— Некоторых в нашем мире поджаривают и за то, что они на свет появились. Нельзя так просто нарушать правила, Хуракан. Мы не дома, мы должны вести себя тихо.
— Вихрь не может быть тихим! Проворчал старик, а затем вдруг усмехнулся. Если будешь и дальше таким болваном, я не расскажу тебе, о чем вычитал в переписке визирей Станхенга и Хорго. Так что умерь пыл и раскрой уши, тебе понравится, что я скажу.
Ксеон устало выдохнул, сложив руки перед собой, а старик приблизился к нему, и в его серых, дымчатых глазах появились яркие искры, как будто он окончательно потерял рассудок. Хуракан заговорчески прошептал:
— У Лаохесана Опаленного был внебрачный сын.