Руки юноши стремительно повалились вниз. Он вытянул шею и выдавил:
— Что?
— Да-да, мой мальчик. Все гораздо интереснее, чем я мог предположить!
— Но… вряд ли потомки Лаохесана дожили до наших дней, разумно отрезал Ксеон и кивнул сам себе, сбитый с толку. Да ведь один шанс на миллион что по Калахару ходит настоящий огненный сан! Их всех истребили.
— И ты думаешь, огненный всадник не позаботился о своем наследнике?
— Лаохесан тиран и убийца. Конечно, я так думаю.
— Даже у тиранов и убийц есть семьи, болван. Они тоже любят и тоже страдают. Тебе ведь не нужно объяснять, что не все, что кажется нам страшным, внушает ужас другим?
— С чего ты вообще взял, что этот наследник сын? Ю ноша приблизился к старику и в растерянности покачал головой. Т ам было написано имя?
— Вообще-то нет.
Хуракан широко улыбнулся, а Ксеон кивнул и откатился назад, ощутив себя самым настоящим олухом, который вновь повелся на сказки безумного старика.
— То есть имени там не было.
— Не было.
— И про то, что он выжил, тоже ничего не написали?
— Не написали.
— Тогда у меня такой вопрос. Юноша прихлопнул в ладони и уставился на старика рассерженным взглядом. Э та перепись вообще существует, или ты ее выдумал?
— Духи с тобой, болван. Зачем мне такое выдумывать? Как только происходит нечто, не поддающееся объяснению, люди начинают обвинять других людей в том, что у них не все дома, хотя «другие» просто научились шевелить извилинами.
— То есть ты сделал вывод.
— Да, я сделал вывод.
— И каким образом?
— Твой вопрос про имя и есть ответ, Ксеон, заумно ответил Хуракан, и юноша так на него посмотрел, что старик должен был сгореть заживо, но нет. Не сгорел. Знаешь, я помню Иохисанна отца Лаохесана и правителя Халассана. Мне было тогда сорок два, и почему-то я пил гораздо меньше, чем сейчас, хотя с моим здоровьем…
— Хуракан.
— Да-да, извини. Так вот он был жестоким, алчным человеком. Поговаривали, что его трон был сделан из чистейшего золота! Понимаешь, мой друг, была бы его воля, он бы не передавал бразды правления Лаохесану. Он бы правил Халассаном долгие годы.
— Если бы его не убили.
— Вот именно. Лишь смерть отучила его от корысти и ненасытности.
— Но как это относится к главному вопросу?
— Ты опять не хочешь думать, разозлился Хуракан и сердито взъерошил угольную шевелюру юноши, включай уже голову. Если человек негодно реагирует на правду, что обычно происходит?
— От него эту правду… скрывают?
— Представь, что у Лаохесана появилась девочка. Какой прок скрывать ее имя, когда огненные саны никогда не наследовали трон по женской линии? Мы бы знали его, Ксеон. Мы бы знали имя. Но оно осталось в секрете, а, значит…