Внезапно ее коснулись чьи-то руки. Грубые, потные руки. Круг сузился, и мужчины начали передавать Эльбу друг другу, словно грошовую вещь. Один из дикарей порывисто рванул ее платье, и в следующее мгновение Эльба осталась в тонкой накидке.
Послышались мужские смешки, их руки не просто прикасались к ней, ее сжимали до боли, хватали за волосы, прикасались к ее оголенной коже. Голова жутко кружилась, край горизонта оказывался то вверху, то снизу. Девушка плакала, она кричала, но никому не было дела. О на чувствовала запах крови. Снова и снова видела, как алый фонтан вырывается из горла ее брата, как его зрачки закатываются, как колени подкашиваются!
Эльба упала. Она впилась пальцами в окровавленную землю и зашлась рыданиями, от которых свело все тело. Ледяной воздух обдал кожу, а потом внезапно кто-то схватил ее за шею и резко дернул на себя:
— Девчонку продадим, а с этой развлечемся в лагере.
Ее рывком отпустили. Эльба зарычала от бессилия, и с неба упали холодные капли. На земли Вудстоуна обрушился невероятный ливень. Девушка застонала и ощутила, как горячая кровь брата течет под ее ладонями.
Она зажмурилась и провалилась в темноту.
Она упала. Ее ноги подкосились, и она упала в кровь своего брата. Аргон видел, как у нее задрожали плечи, как пальцы впились в холодную землю. Он видел все, и теперь не мог избавиться от неистового плача, срывающегося с ее губ. Плач повторялся в его голове снова и снова. Хрупкая и беспомощная она лежала на земле, а вокруг нее бродили дикари со сверкающими глазами. Они хотели ее.
Аргон стоял рядом с другом и не шевелился, сраженный такой яростью, что горло саднило. Едва он попытался шагнуть вперед, Ксеон схватил его за плечо и оттащил назад.
— Не вздумай.
Он прекрасно понимал, что в поединке против десятка шакалов им не выжить. Даже вымотанные и раненые они были искусными убийцами.
Сердце Ксеона разрывалось, но у него не входило в планы умирать по собственной глупости. Когда они вернулись в лагерь, Аргон вихрем занесся в палатку. Он зарычал и опрокинул стол с глиняным кувшином.
— Грязная крыса, рявкнул он, расхаживая вдоль палатки, мерзавец.
— Тебя услышат.
— Пусть зайдет, я этим клинком ему перережу горло!
Зеленые глаза Аргона вспыхнули безумием, когда он выхватил из ножен оружие. Он взмахнул им в воздухе, указал концом на вход палатки и прогремел:
— Я убью его.
— Тебя убьют первым. Ксеон сплел на груди руки. Нужно подумать.
— О чем?
— Нам не стоит вмешиваться. Мы собирались уйти еще утром, помнишь?
Аргон поражено опустил меч и прищурился. Как он мог уйти? Только не теперь.