Боже, как холодно. Как невообразимо холодно жить в такой… семье!
Желудок сжался до боли.
Нет! Не хочу так! Чур меня, чур! Хочу любви и детей!
– Леля, очнись, – издали позвал меня родной голос, – это не для тебя. Не твоя жизнь, не твоя реальность. Не вовлекайся и выходи.
Меня отпустило. И я перевела взор на другое окно…
Второе окно
Там был драный, грязный шатер из шкур, устланный войлочными матами, на которых под лоскутными одеялами спало восемь детей разного возраста, тесно прижавшись друг к другу для сохранения тепла.
– Мамоцка! – прыгала на моем животе белокурая девчушка лет четырех с широкой улыбкой, обнажавшей два небольших клычка. – Мона я седня с вами пойду? Вместе с Мото? – Она сунула мне под нос тряпичную замурзанную игрушку, не поддающуюся определению. – Нам скуцно! Мири с нами не играет!
– Нет. – Из-под одеяла рядом со мной показалась лохматая голова… орка?
Я в этой реальности замужем за орком? И у нас восемь детей? А как? Голова совсем отказывает! Впрочем, голова для этого дела и впрямь не нужна.
– Поцему? – скривилась девчушка, прекращая на мне подпрыгивать и перебираясь на отца. – Мне скуцно!
– Это опасно, Мици, – спокойно ответил орк, поглаживая громадной рукой детские шелковистые волосики. – Мы сегодня идем на дальнее пастбище, а туда забредают шарфаты. Так что побудь сегодня с Мири.
– Холошо, папоцка! – чмокнула отца в нос Мици и уползла к остальным детям, начинавшим просыпаться.
Расширенными глазами я смотрела на меня-двойника, кормившую свое потомство какой-то липкой, жидкой кашей и просяными лепешками. Еды было катастрофически мало, и я все разделила между детьми и мужем, который, впрочем, украдкой подсунул большую часть своей порции двум младшим сыновьям.
Вообще, все мои дети: пять сыновей разного возраста и три младшие дочери – были очевидными смесками двух рас. Кому-то достались в наследство мои белокурые локоны, кому-то голубые глаза, кто-то был светлокож. Но также все они были орками.
– Лели, – обратился ко мне «муж», украдкой погладив по заднице, – собери, что можешь, с собой. Нам уже пора выходить.
Я кивнула и сгребла остатки лепешек в чистую тряпку. Мы и шестеро старших детей закутались в шкуры и велели Мири приглядывать за сестрой и поддерживать огонь в очаге, сложенном из больших камней.
А потом вышли наружу навстречу холодному, пронизывающему ветру в голой степи. Странно, а почему наш шатер только один в округе? Не похоже на нормальное стойбище!
Ой, нас же изгнали! Точнее, род мужа не признал наш брак и нам пришлось уйти. Моя семья тоже отринула такой мезальянс. Теперь мы отщепенцы и изгнанники. Так сказать, небольшая плата за любовь.