– А если еще хуже станет? – усомнился Милос в моем дружеском совете.
Лили сейчас старалась запрыгнуть на руки эльфам, причем всем троим одновременно. Но ребята держали круговую оборону и отказывались брать то, что им навязчиво предлагали.
– Куда уж хуже? – кивнула я на творившееся безобразие. Оказалось, было куда. Все же наивность не лечится. Особенно моя.
– Денег не берешь? – каким-то извилистым путем дошло до Лили. Она встала перед эльфами, уперев руки в боки.
– Дева, – осторожно сказал Магриэль, соображая, что дело пахнет если не керосином, то изнасилованием точно, – вы бы шли куда-нибудь отсюда, а?
– Куда? – наивно спросила толстушка, все еще находившаяся под парами крепких напитков.
– Подальше, – пробурчал Болисиэль, зябко передергивая плечами. – Так, чтобы мы вас не видели.
– А вот грубить не надо! – помахала у них перед носом толстеньким пальцем Лили. Радостно взвизгнула: – Если денег не надо – значит, все по любви! – И обняла сразу всех троих, сорвав попутно ленту с головы полудроу. Магриэля окутал водопад густых иссиня-черных волос. Дамы взвыли от восторга, и круг поклонниц, алчущих эльфячьего тела, существенно пополнился.
Я была отомщена! За все свои муки в их мире. Или почти за все. Эта милая, трогательная и трогающая эльфов за все доступные места знойная брюнетка, дышащая алкогольным выхлопом и обливающаяся потом, сделала этих трех высокомерных паразитов на раз!
– Пойду спасать, – кинулся к ним Милос. – Все же я за нее в ответе.
– Погоди, – дернула я его за ремень легких брюк, – за этих я в ответе. Так что пусть отвечают пока сами.
– Это твои знакомые? – нахмурился испанец, внимательно рассматривая отбивающихся от толстушки эльфов и остальную ждущую продолжения толпу.
– Заклятые друзья, – кивнула я, утоляя внутреннюю жажду мести. – И, честное слово, я их спасу… потом. Но пусть сначала ощутят себя в моей шкуре.
– У тебя шкурка симпатичнее, чем у них, – ввернул комплимент Милос, все же срываясь с места, потому что Лили окончательно распоясалась. В смысле, приступила к телу Лелигриэля, взяла его в свои руки (то, что поместила) и попыталась изобразить ламбаду. Но поскольку ее штормило, а эльфа вместе с ней (ориентация в чужих руках – дело нешуточное), и штормило сильно, то был риск получить травмы, несовместимые с сексом.
– Лили! – испуганно заорал испанец, стараясь подладиться под амплитуду шараханий подопечной. – Брось его немедленно! Я ревную!
Ну и кто бы его услышал? У нее в руках был пока еще целый эльф с вытаращенными шартрезовыми глазами.
– Это мое! – с трудом протиснулась я между ней и оцепеневшим Леликом. И мы с Милосом с двух сторон с громадным трудом оттащили рвущуюся к счастью толстушку от уже счастливого эльфа.