Белый день потемнел. То ли это уже были галлюцинации, то ли небо действительно медленно затягивалось неведомо откуда взявшимися тяжёлыми грозовыми тучами. Почему-то в этот момент мне вспомнились истории о первых советских космонавтах. О том, что, выбравшись из спускаемой капсулы, температура в которой доходила до плюс шестидесяти восьми, в тридцатиградусное казахстанское пекло, они постоянно рисковали получить серьёзнейшее воспаление лёгких с многочисленными осложнениями. Пикантности этой истории на данный момент придавал неумолкающий рёв сирен на территории Солнечного, гулом отдающийся в моей голове.
Прилетевший прямо под ноги огненный шар бросил меня на землю, и я покатился по ней, осыпаемый свистящим градом мелкой гальки, чувствуя, как по лицу, заливая глаза, течёт кровь. Почти инстинктивно я слизнул её с растрескавшихся губ и не почувствовал ни вкуса, ни даже попавшей на язык жидкости. По какой-то странной причине внезапно осознанный факт иллюзорности происходящего не то что придал мне сил, буквально взорвал меня изнутри бурей неконтролируемой ярости.
Даже я сам не понял, как оказался в воздухе, прямо перед отшатнувшимся от меня османом, зато почувствовал, как колено впивается в его живот, в то время как кулаки на огромной скорости наносят почти не контролируемые сознанием серии ударов в голову, в грудь, по суставам и рёбрам. Я отвёл было руку назад, чтобы нанести ладонью последний, самый страшный удар, сопровождаемый энергетическим выплеском, способным распылить в ничто человеческое тело… когда где-то под нами на холме прострекотала автоматная очередь.
В лицо плеснула красная жидкость, а мой противник жалобно вскрикнул. Не по-мужски… тоненьким девичьим голосом. В то же мгновение по нагруднику моей брони щёлкнуло несколько пуль, с силой отбрасывая меня в сторону от недобитого противника, а во рту, куда попало пару капель, я ощутил стойкий, металлический вкус настоящей, а не иллюзорной крови, и сознание вдруг прояснилось. Тучи сразу исчезли, открыв мне подёрнутое дымом пожарищ, но тем не менее голубое небо.
Я словно в замедленной съёмке падал на землю, а в нескольких метрах от меня, постепенно удаляясь, вниз головой летела темноволосая девушка, из простреленного правого плеча возле шеи которой, рассыпаясь в воздухе мириадами капель, хлестала алая струя. Тюрбан слетел с головы, обнажив лицо, которое, как мне показалось в этот момент, было вполне славянским и при этом мертвенно-бледным… При этом, несмотря на всю силу моих ударов, которыми я только что засыпал противника, не особо разбирая, куда собственно бью, складывалось впечатление, что я к ней и пальцем не прикоснулся.