Мишка думал о святом Минасе и рассчитывал на его поддержку. Ехать Потапыч не боялся – он пугался предстоящих испытаний. Воображал себе толпу незнакомых надменных мальчишек и девчонок, для которых это не первое соревнование, и с ужасом ожидал, что Горчик понесет.
Отец объяснил, что это практически невозможно. Изо всех лошадей конезавода он выбрал для Мишки самого спокойного и добродушного жеребца.
* * *
Первая встреча Потапыча с Горчиком произошла на следующий же день после разоблачения Полушкина.
Высокий, тонконогий, черный, Горчик был точной копией своего отца, и Мишка сперва его испугался. Но Горчик с таким добродушным фырканьем взял из его руки сухарик и так безмятежно и доверчиво захрустел, что Потапыч едва не прослезился от умиления.
Правда, умиление длилось не очень долго. Почуяв, что сухариков больше нет ни в руках, ни в карманах мальчишки, Горчик задрал голову и дважды сбросил Мишку. Но Потапыч уже не пугался, а разозлился и по совету отца хлопнул Горчика по заду хлыстом с кожаной круглой хлопушкой на конце.
Горчик с изумлением покосился на него и попытался еще раз скинуть. Мишка предупреждающе шлепнул его снова, и Горчик присмирел, почуяв, что маленький всадник контролирует ситуацию и лучше не баловать.
Поездив на площадке конезавода, Мишка в сопровождении то дяди Гриши, то отца стал выезжать за пределы хутора, удаляясь каждый раз все дальше. Отец заставлял его выдерживать определенный темп, и это выматывало больше всего.
Они останавливались передохнуть и, пока были теплые дни, сидели или лежали на земле, покуда стреноженные лошади бродили рядом, пощипывая сухую траву.
Мишка лежал и думал о странном. О том, что они сейчас здесь совсем одни – на многие километры степь. Он со своим отцом, и его Горчик с отцом. Двое людей и два коня. Небо и земля и начинающаяся осень, вздувшая ветрами небосвод, размыто-голубой и остывающий после лета.
«Так бы всегда», – думал Мишка.
После тренировок Потапыч уставал до головокружения. Засыпал на уроках и нахватал троек и двоек. Отец сердился, но не отменял подготовку к соревнованиям, чего больше всего боялся Мишка.
Дядя Гриша заразился их азартом, и тетя Вера не слишком ворчала, пичкала Мишку, считая, что он сильно похудел и замучился от верховой езды – даже во сне скачет.
Ему и правда все время снились степь и трава, которую он видел довольно близко, словно глазами Горчика.
Болели ноги, спина, руки, зад, да практически все тело. Но это первые две недели. В начале третьей недели Мишка поймал себя на мысли, что он скачет не напрягаясь, не задумываясь, куда и зачем. Он просто целиком отдавался этому равномерному движению, сливаясь с конем воедино. Ему даже показалось, что и дышат они с Горчиком одинаково, в одном ритме. После той поездки отец его впервые похвалил.