Степной ветер (Дегтярева) - страница 18
– Побей меня, только никому не говори! – заплакал Мишка горько, сжавшись в комок на кровати. – Не хочу, как она…
– Вчера стеком достаточно получил. Вон, смотрю, ёрзаешь. А говорить я никому не стану. Зачем мне такой позор?
Потапыч заревел громче.
– Кончай! – строго оборвал его отец. – Вставай, умывайся, завтракай и садись за уроки. Было и прошло. Выводы ты, надеюсь, сделал?
Мишка часто закивал, вытирая мокрое от слез лицо о пододеяльник, и с послушной готовностью вскочил. Его шатнуло вправо, а затем кинуло влево.
– Это пройдет, – заметил отец и неохотно добавил: – На днях придется съездить в город. Она свидания требует.
Потапыч весь съежился, нахмурился. Эти встречи с матерью он не выносил.
– Да, вот еще что. – Отец с жалостью взглянул на него. – Ко мне сегодня должны приехать корреспонденты, фотографировать для какого-то календаря. Делать им нечего! Отрывают от работы! Придется их угощать, время уделять. Глава администрации просил. Так ты приберись в комнатах. И себя в порядок приведи. А я – на конезавод.
Мишка быстро оделся, застелил постель и сорвал со стены цирковую программку, чтобы глаза не мозолила.
«В чем она, слава?» – подумал он, глядя на улыбающееся лицо Сашки.
Вышел из дома и увидел напротив наспех сделанное чучело в старом теткином синем халате с табличкой на шее и надписью Ленкиным почерком отличницы: «Иван Иванович».
Мишке совершенно расхотелось совершать сегодня добрые дела, и он со свирепым выражением лица сначала порвал табличку, а затем побежал искать Ленку, которая где-то благоразумно затаилась.
Газыри
У отца на кровати лежала черкеска, старинная. Верхняя одежда грузин, черкесов, абхазов и других кавказских народов. Такие черкески стали давным-давно носить и кубанские казаки.
Тетка заглянула вслед за Мишкой к Петру Михайловичу в комнату.
– Дед Мирон прислал, – пояснила она. – Я ее подлатала. Всё лучше, чем новодельные. У этой и газыри́, и поясок отделаны чистым серебром.
– Газыри? – переспросил Мишка. – Что это? Для чего?
– А вот эти пенальчики, которые справа и слева на груди по нескольку штук в ряд… Сам приберешься? Только отцовы вещи не трогай и к черкеске не прикасайся. Пыль с мебели сотри и пол вымой. Слышишь, олух царя небесного? Не рыскай глазами, не рыскай. Шашку дедову я припрятала, а то ты еще зарежешься.
– Гляди, как бы твой Юрик не зарезался! А то он только в книжки пялится, а жизни не знает.
– Зато ты познал вчера…
Мишка чуть не заплакал, и тетка пожалела о сказанном.
– Ладно, ладно. Не дуйся. На́ вот тебе пятьдесят рублей, мороженое купишь. – Тетка порылась в кармане передника и протянула деньги.