– И дядя Паша не наказывает тебя за такие вот слова?! – изумился Мишка.
– Потапыч, не будь детсадовцем!
– Вы идете? – окликнул их от машины Петр Михайлович. – Дома наговоритесь!
В Мишкиной комнате отец поставил для себя раскладушку, а свою комнату уступил брату с племянником.
Пока гости переодевались с дороги, Мишка вился вокруг отца, который сел на веранде поесть – утром не успел.
– Что тебе? – не выдержал он. – Сядь и поешь нормально. Прыгаешь, как кузнечик.
– Пап, мы на море поедем, да?
– Сорока на хвосте принесла? – усмехнулся отец, потер затылок в раздумьях. – Ты же помнишь, что я тебе насчет моря говорил? Учеба прежде всего. Ты к учебнику не подходишь или благополучно спишь над ним. Что мы с этим будем делать? Может, репетитора тебе найти? Сергей Иванович, наш бухгалтер, хорошо язык знает.
– Вот еще, небось деньги ему платить придется! – фыркнул Мишка.
– Ну что делать, если ты у меня такой бестолковый. Придется раскошеливаться. – Отец торопливо допивал чай. – Вообще, не морочь мне голову! Иди занимайся.
– Сашка ведь приехал, – с недоумением напомнил Потапыч.
– Твоему Сашке тоже не мешало бы позаниматься. Паша говорит, что у него со школой нелады.
– Он и так один язык уже знает! – рассмеялся Мишка.
– Что ты имеешь в виду?.. Ну же, договаривай! – строго поторопил отец.
– Нет, ничего, – испугался Потапыч. – Я пошутил.
– Михаил, я жду!
– Он сказал, что и ты этот «язык» знаешь, и дядя Паша, и многие в цирке, – жалобным голосом сознался он.
– Ты мат имеешь в виду? – строго уточнил отец.
Мишка кивнул, обреченно понимая, что, не желая того, подставил сейчас Сашку. Если дядя Паша и смотрит на использование ругательств сквозь пальцы, то Петр Михайлович спуск у племяннику не даст.
– Так-та-ак… – сказал отец и пошел в дом.
Потапыч прокрался под окна террасы и услышал хлопки и Сашкины завывания.
– Избаловался! – кричал дядя Паша, явно применяя для воспитания что-то повесомее ладони – звук от ударов был смачный, звонкий, а Сашка взвизгивал по-девчоночьи тонким голоском. – Сладу никакого с ним нет!
– Сам виноват, воспитывать надо было лучше, – услышал Потапыч гневный отцовский голос. – Не хватало, чтобы он Мишку научил материться! Всыпь ему как следует, чтобы неповадно было.
– Папочка-а, дядечка-а! – громко выл Сашка. – Я больше не буду!
Отец вышел с веранды раздраженный. Мишка понял это по тому, как он то и дело передергивал плечами. Потапыч спрятался в кусты, зная, что, когда отец вот так поводит плечами, к нему лучше не соваться.
До слёз было жалко Сашку. Дядя Паша изо всей семьи выделялся особой суровостью. Ему рано пришлось начать работать, пробиваться в жизни. Он и женился тоже рано, и быстро овдовел, оставшись с грудным Сашкой на руках. Су́дьбы братьев Петра и Павла оказались похожими, но Мишкин отец оставался веселым и спокойным, а дядя Паша сердился по мелочам и часто кричал. Больше всего доставалось от него сыну.