— Что я должен передать генералу Орлову? — выбил он меня из приступа меланхолии.
— Уверены? — все-таки переспросила я.
— Я слушаю, — произнес он настойчивей.
Я резко выдохнула, словно бросаясь в ледяную воду:
— «Янус» подтверждаю. Работаю три тройки. Прошу режим эвакуации. Выход на связь по возможности.
— Я все сделаю, — твердо заверил он. Бросил взгляд в окно… — Прибыли.
В ответ только кивнула… Это была не только усталость, которая исподволь копилась, чтобы теперь всем махом обрушиться на меня, но и опустошенность.
Вот только я знала, что если потребуется…
Не потребовалось. Стапель, на который лег катер, находился на техническом этаже сорокаэтажной свечки, располагавшейся всего в паре километров от внешнего периметра комплекса Штаба Объединенного флота…
— Ванна — там, кухня… — Даудадзе не закончил, рывком поднял меня на руки.
Вырываться я не пыталась и даже обмякла, позволив себе расслабиться, доверчиво прижавшись к нему.
Далеко полковник не ушел, свернул в первый же коридор, тут же оказавшись в большой спальне. Опустил меня на кровать, не смутившись тем, что я была в верхней одежде. Так, словно делал это каждый день, снял с меня обувь, не позволив себе помочь. Стянул куртку, пиджак…
— Ложитесь и отдыхайте, — сложив мои вещи на стоявшее неподалеку кресло, приказным тоном произнес он. — Я вернусь часа через четыре. Надеюсь, с результатами.
— Здесь есть второй выход? — с трудом выдавила я из себя, заставив приподняться с подушки, которую он подсунул мне под голову.
— Здесь есть второй выход, но вам он не понадобится, — столь же твердо, как говорил и до этого, заверил он меня.
— Господин полковник… — попыталась я настоять.
— Денор, — поправил он, наклонившись и буквально силой заставив опуститься обратно. Поднял край одеяла с другого конца кровати, накрыл. — Отдыхайте.
И… ушел, оставив меня одну.
Я встала сразу, как только в квартире затихло. Обошла все комнаты, четко отметив, где именно находились камеры внутреннего наблюдения. Обнаружила и второй выход… Для меня он оказался закрыт, как и первый.
Выглянула в окно… Двадцать четвертый этаж, да и заблокированы, как и двери.
Прежде чем вернуться в спальню, приняла душ. Когда еще придется…
Цвет волос уже восстановился, как и овал лица… Душевное равновесие — нет. Каждый новый шаг этой операции становился для меня откровением.
Ради чего все делалось, я понимала — нужна была чистота реакций, но… легче не становилось.
Слишком много сомнений!
На Приаме было значительно страшнее, и я это знала.
Из сна меня вырвал легкий шорох. В ответ даже не шевельнулась. Что бы ни случилось…