Всякая аморфная масса (напр. земля, камни, песок, цемент, железо и т. п.) также не счисляется, а измеряется.
2. Ты можешь возразить, что таково свойство нашей среды, но нет основания считать его необходимым свойством всякой среды. Мыслимы прерывные среды. Не буду спорить с этим; ведь Ренувье, например, думал, что и наше пространство прерывно. Это не имеет большого значения. Однако все-таки нельзя не заметить, что для того, чтобы видеть перерыв, надо под него подставить фон непрерывности, и это относится ко всякой среде; так что в существе своем даже прерывную среду мы мыслим в основе непрерывной. Поэтому во всяком случае, непрерывность мыслится в самой сущности среды, как число относится к существенным определениям мира монад. Нашу среду, т. е. наше пространство математики определяют, как непрерывность трех измерений. Если существуют иные среды, их можно определить как непрерывности с иными свойствами измерений.
3. Качественные отличия расположенных в пространстве вещей мы называем цветами. Существует множество оттенков цветов, разные сочетания которых образуют собою видимые нами вещи. Очевидно в каждой среде, какова бы она ни была, есть качественные различия, которые мы по аналогии можем назвать цветами. Это — априорные условия возможности среды; ибо, если бы в ней не было качественных различий, она не была бы и замечаема. Эти цвета неведомых сред могут и не иметь сходства с цветами наблюдаемого нами нынешнего мира, или даже имея сходство превосходить их значительностью символики. Но название цветов им подходит, т. к. по значению своему они соответствуют нашим цветам.
4. Мы уже заметили, что по крайней мере те вещи, которые мы называем телами живых существ, суть символы их жизни. Теперь предстоит рассмотреть, распространяется ли свойство символичности и на остальную материю, не входящую в свойства живых тел. При этом материей здесь условимся называть то самое, что этим словом обычно называется в жизни, т. е. протяженные, окрашенные в разные цвета вещи.
5. В чувственной символике движение знаменует то или иное действие, а направление движения знаменует то или иное стремление. Это одна из аксиом, на которых построена вся наша деятельность. Но если таким образом истолковывают движения живых существ, то естественно думать, что и движения неживой материи подлежат истолкованию. Это тем более вероятно, что живой в собственном смысле слова, т. е. способной к переживаниям материи вовсе нет — это ясно из принятого только что определения материи, ибо нелепо говорить, что цвет или звук чувствуют — мы чувствуем их, они же суть чувствуемое, переживаемое нами, предстоящее нам — и только.