3. Не так просто обстоит дело с первой формулировкой вопроса. В самом деле, возможен взгляд, что есть только одна всеобщая среда вещей, и все монады более или менее глубоко постигают ее бесконечно богатое содержание. Это учение было в более или менее ясной форме не раз провозглашаемо на протяжении истории, при том нередко славными мыслителями. Оно очень заманчиво по своей простоте. Однако внимательное рассмотрение показывает, что, во-первых, простота здесь кажущаяся, а во-вторых, что действительность ставит такому воззрению ряд непреодолимых трудностей.
4. Сложность указанной теории, обещающей по простоте приблизиться к наивному реализму, проистекает из следующего. В вопросе о чувственном восприятии лежит изначала роковая антиномия, коренящаяся в самопротиворечивости наивного реализма. Обращаясь для простоты к частному примеру зрения, легко усмотреть в наивном реализме два утверждения: 1) вид вещей передают нам глаза, 2) они передают именно такой вид, какой вещи имеют на самом деле, то есть и тогда, когда мы на них не смотрим.
5. На этих положениях могут быть возведены две крайних теории. Если зрительный аппарат, включая туда глаза, нервы и мозг, передает нам вид вещей, то вид этот должен совершенно искажаться, так как в мозгу нет света и цветовых образов, а есть лишь бесцветная материя, так что представления, очевидно, производятся сознанием по поводу движений материи в мозгу. Но, в таком случае, приходится признать, что чувственный аппарат не передает подлинной картины действительности. Таким образом, приняв первое утверждение наивного реализма, необходимо отказаться от второго.
6. Если же предпочесть второе утверждение, что и делает учение о единой среде, приходится принять, что органы внешнего восприятия не участвуют в самом восприятии. Если монады непосредственно постигают в интуиции вещи, то очевидно излишне посредство органов чувств. А так как обусловленность чувственного восприятия состоянием органов чувств несомненна, да и кроме того ясно, что такое тонкое и замысловатое орудие, как органы чувств, наверное очень необходимо в экономии природы, то приходится подыскивать для него какие-то странные искусственные функции. Это-то и вносит сложность в первоначальную простоту интуитивной теории. Оттого, если бы даже удалось остроумными объяснениями, хотя бы и сложными, найти подходящие функции для органов чувств, подобная теория разбивается о множество затруднений при столкновении с действительностью.
7. Во-первых, становится необъясним закон специфической энергии чувств. Одна и та же причина, действуя на глаз, производит ощущение света, а действуя на кожу — ощущение теплоты. Электричество может, смотря по тем нервам, которые им раздражаются, производить ощущение света, звука, вкуса и т. д. На все подобные явления рассматриваемому учению приходится отвечать, что в бесконечно-богатом содержании действительности мы опознаем те или иные стороны, смотря по тому, куда обращают наше внимание органы чувств. Однако, такое объяснение через открытие неограниченного кредита любой вещи вовсе не есть объяснение, так как, если в каждом сучке есть свет, запах, звук и проч., а в электричестве есть даже почти все ощущения, или общее — во всех вещах есть ощущение всех родов, то совершенно непонятно, в силу чего мы из одних вещей выделяем одни содержания, а из других — другие.