– Эльдар, – позвала Лали, и звук отразился от стволов деревьев и разлетелся по болоту светлячками. – Эльдар.
В бетонной коробке на стене висело отражающее стекло. Кажется, оно называлось зеркалом, но Лали не была в этом уверена. Впрочем, сейчас было важно не название, а то, что отражающее стекло помогало позвать существо из соседнего мира. Лали никогда не пробовала докричаться до кого-то из обитателей края песка и камня, но сейчас у нее получилось. Эльдар даже листы разронял от удивления.
– Эльдар, – повторила Лали. Ее голос был медом горьких болотных трав и прохладной росой, и, наверное, никто бы не услышал в нем сухого скрежета костей и тяжелого духа гниения. – Эльдар, приди ко мне.
– Лиза? – Эльдар вышел из-за деревянного животного на четырех ногах и подошел к стеклу. Казалось, что он стоит здесь, в лесу, у ручья – ощущение проникновения из одного мира в другой было полным. Лали даже потребовалось закрыть глаза и снова их открыть, чтобы убедиться, что наличие Эльдара в ее мире – иллюзия.
– Лали, – сказала русалка и увидела зверя.
Ей понадобилась вся ее сила духа, чтобы не заорать от ужаса.
Зверь был огромен и страшен – когда-то подобные ему населяли лес, внушая панический трепет всем его обитателям. До сих пор о них, умеющих делать живое неживым, ходили жуткие рассказы среди жителей этих мест. Милостью Иисуса-на-болотах, чьи зеленые звезды-провозвестницы сейчас отражались в переливах воды ручья, звери были истреблены, но один остался и пристально всматривался в Лали бешеными темными глазами.
Он нужен владыке, чтобы убивать, править и ужасать, подумала русалка. Сила скверноловов, мощь йэкудли, даже власть землестрашцев – ничто перед ним. И сейчас зверь стоял в ручье, и Лали никак не могла убедить себя в том, что это лишь туман и морок.
А потом Эльдар взял русалку за плечи и притянул к себе. Зверь пронзительно пах смертью, и Лали не знала, где чудовище, где человек и где теперь она – все трое переплелись в туго смотанный клубок. «Это я буду лежать на дне, в иле и водорослях», – успела подумать Лали, и ночь взорвалась болью и тысячей осколков, впившихся в ее тело.
Эльдар рванул Лали вперед и вверх и оставил истекать кровью между мирами. Русалка повисла в воздухе, не чувствуя ничего, кроме боли, и одновременно постигая все: и зверя, медленно слизывавшего кровь с ее плеча, и бусины миров, нанизанные на пульсирующую, налитую гноем нить, и Древних богов за краем всех реальностей, которые вечно играли в кости, забыв и об игре, и о ставках. На дне великого моря ворочался, пробуждаясь, древний змей, лес бурлил тысячей голосов, запахов и душ, а Лали беспомощно болталась между жизнью и небытием, и безумно хихикающий Иисус-на-болотах не торопился прийти ей на помощь.