Завтрашний день принесет новые переживания. Она увидит Вренвуд, где ей придется столкнуться со своими демонами. Если ей повезет, она, возможно, сумеет избавиться от проклятия раз и навсегда.
***
Алекс привалился плечом к двери. Он все еще не мог успокоиться после близости с женой. Его мужское естество восставало против его решения покинуть комнату Клэр. Эта женщина, такая красивая и податливая, была верхом его мечтаний.
Она сказала, что у нее нет опыта в постельных делах, но это было сложно определить. Будучи достаточно робкой, она все же сумела разжечь страсть между ними. Когда Клэр достигла пика наслаждения, он почувствовал, что она хочет, чтобы он вошел в нее.
Когда же она расслабилась, выражение ее лица напомнило ему о том вечере у леди Энтони. То, как вздымалась ее грудь и горели глаза, он никогда не забудет. Она была в смятении и как будто даже напугана.
Кроме того, он подлил масла в огонь своей реакцией на ее признание об Арчарде. Сомневался ли он в ее честности? Интуиция подсказывала ему, что она искренна с ним.
К черту лорда Пола! Его вранье и гнусные намеки оттолкнули его от жены. Это больше не должно было встать между ним и Клэр.
О боже, как же это было хорошо! Он закрыл глаза и вспомнил прикосновение кожи Клэр. У него так давно не было женщины. Сначала он подумал, что его тянет к Клэр лишь по этой причине, однако очень скоро понял, что она становится по-настоящему дорога ему.
Вспомнив о нежной груди Клэр и ее влажной промежности, Алекс почувствовал, как его пенис снова начал твердеть. Он расстегнул брюки и взял его в руку.
Из комнаты Клэр донесся тихий плач. Алекс попробовал в мельчайших подробностях вспомнить их ласки и закрыл глаза. Он сжал пенис и начал двигать ладонью вверх-вниз. В его памяти возникла Клэр с выражением опустошенности на лице. Он попытался тереть пенис быстрее, но тот тут же обмяк.
Алекс помрачнел.
Скрип бритвы, которой Жан-Клод водил по кожаному ремню, был единственным звуком в комнате. Алекс сидел в кресле, ожидая, пока камердинер наточит бритву. Его лицо было накрыто горячим полотенцем. Жан-Клод делал это каждое утро и иногда по вечерам перед тем, как Алекс принимал ванну. Жан-Клод затачивал бритву до такой степени, что ею можно было легко разрезать паутинку.
Обычно спокойный ритуал внезапно нарушил голос камердинера:
– Эта несносная служанка захотела поговорить со мной вчера вечером перед сном.
– Айлин?
Жан-Клод снял полотенце с лица Алекса и коротко кивнул.
– Она нагло спросила, пытался ли я разузнать что-то о ее хозяйке без вашего ведома. Я сказал ей, что служу у вас камердинером и полученную на службе информацию передаю вам, и только вам.