— Лишних прошу выйти! — сердито гаркнула фельдшер и уточнила: — Выйти всем, кроме санитара.
Вахтерша, я, Нелька, Потёмкина и Шава молчаливой толпой вышли в коридор. Тетя Поля Недреманное Око наконец вспомнила про свой пост и поспешила на первый этаж.
— Слава богу, ушлёндала! — сердито прошептала Шавякина.
Мы вчетвером пошли в конец коридора и притулились там у окна.
И тут же из двери двадцать первой комнаты выглянул Панков.
— Саня, сюда! — позвал он.
Я направился к нему, девчонки поспешили за мной, но у двери остановились.
— Сандрик, понесем ее на носилках в машину, — сказал Панков.
Мы помогли испуганной и смущенной Гуле перейти на носилки.
— Ложись, ложись, — улыбаясь, укладывал ее Панков.
Гуля послушно легла. Акушерка накрыла ее простыней и сверху больничным пледом. Видимо, Гулю начало знобить.
— Гуля, все хорошо! — ободряюще сказала Промокашка.
— Вот плаценту вытащим, тогда, может, и будет все хорошо, — сказала фельдшер. — До свиданья, девочки-акушерочки! Молодцы!
Мы с Панковым донесли носилки с Гулей до машины.
Врач уселась рядом с водителем.
— В первый роддом! — скомандовала она.
— Пока, Геныч, — сказал я, пожимая руку безмятежно улыбающемуся Панкову.
Он запрыгнул в машину, и скорая отъехала.
«Вот человек! Всегда всем доволен. И вроде жизнь у него не мед», — думал я, возвращаясь на второй этаж.
Промокашка помахала мне из двери своей комнаты.
— Мы с Микой уже у нас.
Я вошел в Промокашкину комнату. Кукла и как-то неуважительно отброшенный в сторону женский таз валялись посреди стола. Потёмкина лежала на Нелькиной кровати, задумчиво глядя в потолок.
— Ну и денек! К тебе, Нелька, только зайди, — проворчал я и плюхнулся на стул.
— Слушайте! — Промокашка так тряхнула головой, что светлый пепел ее волос стал почти прозрачным и через челку просвечивало умное-преумное ее чело. — Я все вспомнила, каждый шаг, каждое продвижение плода по родовым путям!
— Тогда я пошла, — заявила Люда Потёмкина. — Сандрик, ты идешь?
Я посмотрел на часы.
— А вы знаете, что сейчас почти двенадцать ночи? У меня последний автобус уходит! — запаниковал я.
От общаги до окраины, где я жил, идти больше двух часов.
— Хорошо хоть, мне всего две остановки, — сказала Потёмкина.
Подбежав к окну, я понял, что в темноте спускаться по стене будет посложнее, чем днем.
— Сандро, можно пойти через вахту, — посоветовала Промокашка, — тетя Поля тебя все равно видела.
— Вообще-то да. Пошли, старшая акушерка, — окликнул я Потёмкину.
— Сандрик, тебе не жить! — воскликнула Люда Потёмкина и вроде как кинулась душить меня, но вместо этого вдруг обняла и сказала — просто, без той кокетливо-ехидной интонации, которую я терпеть у нее не мог: — Если честно, Саша, без тебя нам трудненько пришлось бы.