От продуктовой палатки наперерез им, не торопясь, двинулось несколько человек.
— Шестеро, — подсчитал вслух, негромко, Алик.
Шестеро пропустили Галю и перекрыли путь старичкам. Грамотно, вполне грамотно. Троим у платформы оборону держать еще можно, а посреди пустой площади — задачка.
— Саня, ты между нами, — напомнил Алик.
Шестеро приближались. Все в светлом, как положено ныне молодым. А человека в черном с ними не было.
— Что надо? — спросил у шестерки Казарян.
Шестеро молча надвигались. Паренек покрепче встретился взглядом со Смирновым и встал в стойку. Каратист, мать его за ногу. Второй паренек неосторожно — до возможности контакта — сблизился с Казаряном и тотчас схлопотал башмаком в голень, левой снизу — в солнечное, правой за волосы и навстречу резко поднятому колену. За волосы же Казарян откинул второго в сторону. Пошел каратист. Только бы не левша. Смирнов чуть раньше уклонился влево, каратист правой ногой мощно лягнул пустоту и на мгновение замер в неустойчивом равновесии, открыв беззащитную спину. Смирнов жестоко и в полную силу ударил каратиста палкой по почкам. Лег каратист.
— Паленый! — крикнул обиженно кто-то из оставшейся четверки, и паленый сей же миг возник неизвестно откуда.
— Достань его, Алик! — попросил Смирнов, и Алик сказал обрадованно, призывая паленого к себе: — Красавец ты мой! Явился наконец!
Человек в черном ощерил безгубый рот и, сделав шаг вперед, показал, что будет бить правой — обманка для фрайеров. Алик, обозначив правый уклон, тут же резко ушел влево и достал паленого правым крюком в печень. И — пока не упал — прямым в подбородок. Все. Израсходовал оба своих полноценных удара. Но для паленого этого было достаточно. Он лежал рядом с каратистом. Обработанный Казаряном, правда, уже сидел, держась за разбитое лицо.
Четверо пятились от старичков, старательно демонстрируя, что, хотя и пятятся, но нападут. Не сейчас, но вот-вот. Казарян кинул себя вперед последним своим прямым ударом и достал одного.
Завыв мотором, «восьмерка» на первой скорости, рывками, двинулась к полю битвы.
— С ручняка сними, дура! — заорал Казарян. Галя услышала и машина остановилась рядом с ними. Казарян распахнул дверцу:
— Быстро, быстро.
Алик и Саня, беззвучно матерясь, пролезли на заднее сиденье. Вдалеке, наконец-то, забулькал милицейский свисток.
— Да поедешь ты? — страшным голосом заорал Казарян на Галю, и они поехали.
Переезд через фрязинскую ветку был закрыт: издалека стучала приближающаяся электричка Казарян открыл дверцу, обошел капот и сказал Гале:
— Подвинься.
Сзади подкатил таксомотор и гуднул. Казарян обернулся. Таксист через окошко показывал большой палец.