– Меган Эмерсон записана как проживающее лицо. Я запрограммирована игнорировать приходы и уходы проживающих лиц.
– Черт тебя дери! – крикнул Траут. – Что за сраное…
Тут он прикусил язык, сделав явное усилие совладать с собой, и обернулся к Холлу с горящим взором.
– Приношу свои извинения, Ник. Идиотское программирование, я поправлю его. Это не должно было произойти без моего ведома. Но не могу же я разорваться, – продолжал он. Тон его так и сочился гневом, несмотря на старания. – Так что если Меган решила обождать, пока я не перестану ее видеть, и ускользнуть, я ничего не мог с этим поделать. По большому счету, я могу защитить только людей, которые хотят защиты. Если она питает достаточно суицидальные наклонности, чтобы удрать, то должна пенять лишь на себя. Кстати, куда, на хер, она направилась?
Физиономия Холла снова преобразилась. Теперь он выглядел, как побитый щенок.
– Не знаю, – шепнул он. – Просто ушла. Собирается залечь на дно и отмечаться у Коуэна каждые пару дней.
Развернувшись, Ник зашагал прочь, не обронив больше ни слова, и Альтшулер с Хезер увязались за ним обратно в его спальню, где он снова уселся на кровать.
– Ник, – промолвила Хезер, – ты справишься?
– Не знаю, – бесцветно прошелестел он, явно опустошенный.
Поглядев на человека, теперь кажущегося пустой оболочкой, Алекс решил, что миндальничать не время. Не хочется бить лежачего, но на карту поставлено слишком много, и его долг перед Холлом – да и перед собой тоже – вернуть его на землю.
– Я ужасно сочувствую, Ник, – начал он, – но момент сейчас неподходящий. До пресс-конференции Кэмерона меньше часа. После этого все черти с цепей посрываются. Не говоря уж о могущественных людях, до сих пор пытающихся тебя убить, – во всяком случае, пока ты не докажешь, что на твоих экстрасенсорных способностях поставлен крест. Опять же, не могу выразить, как я тебе сочувствую, Ник. Но, боюсь, если ты не возьмешь себя в руки, то можешь не сдюжить. Это как войти в горячую зону с ослабленной иммунной системой.
Хезер потупилась, но кивнула в знак согласия.
Холл открыл было рот, но снова закрыл его, не обмолвившись ни словом. Несколько секунд он глядел на Альтшулера, потом на Хезер. И наконец, бессознательно сжав правую руку в кулак, поднялся с кровати.
– Ты прав! Ты абсолютно прав. Больше никаких праздношатаний. Я не могу позволить себе такой роскоши. И знаешь еще что? Я верну ее! Как только смогу убедить Гердлера, что чист. Мне плевать, что для этого потребуется. Я докажу ей, что мне плевать на Алисию, плевать на славу, плевать на всех девушек, которых я могу встретить в будущем. Я не сдамся, пока она не передумает. Она думает, что это