Но если мы можем говорить о том, что в сочинении Григория Турского присутствовали нарративные приемы позднеантичной историографии, то перед нами, тем не менее, встает вопрос о том, а какие именно традиции он использовал. Не стоит забывать о том, что в Поздней Античности сложился ряд приемов историописания и комплекс метафор, которые не только не были схожи друг с другом, но создавали по сути противоположные картины одного и того же периода. Например, в описании Григорием Турским меровингских королей мы не найдем ни единого намека на те физические образы, которые использовал, например, Сидоний Аполлинарий, галло-римский аристократ V в., при характеристике вестготского короля Теодориха>{117}. И хотя Григорий Турский явно опирался на Евсевия Кесарийского и его «Церковную историю», этот жанр был не к месту, когда ему приходилось описывать франкских королей (за исключением истории о крещении Хлодвига).
Цель, которую ставил перед собой Григорий Турский, служила для исследователей его творчества источником постоянных споров. Перевод его труда на русский язык, в соответствии с традицией германоязычной медиевистики, был назван «История франков»>{118}. Это создавало и создает впечатление, что епископ г. Тура стремился подражать Иордану и Исидору Севильскому с их «Гетикой» и «Историей готов», и его задачей было написать историю варварской группы с общими этническими корнями, захватившими одну из провинций Западно-Римской империи и создавших на обломках имперской власти свое королевство. Но исследователями было убедительно доказано, что настоящее название этого труда — «История» (или, точнее, «Десять книг историй»)[24].
Правильная оценка методов историописания Григория Турского немыслима без исследования его отношения к Орозию, сочинение которого Григорий считал своего рода примером для себя. Григорий признавался, что в своей «Истории франков» он хочет следовать таким авторам, как Евсевий Кесарийский («Церковная история»), Сульпиций Север («Житие св. Мартина»), Иероним Стридонский (перевод «Хроники» Евсевия) и Орозий («Семь книг против язычников»)>{119}. Он призывал королей и знатных людей «ознакомиться тщательно с сочинениями древних», «отыскать, что писал Орозий о карфагенянах», когда речь шла о необходимости поддерживать согласие между правителями>{120}. Актуальность обращения к теме «Григорий и Орозий» обусловлена предпринятыми в недавнее время в работах В.М. Тюленева попытками пересмотреть оценку характера исторического процесса у Орозия. Традиционно историки Нового времени полагали, что метод отбора и оценки исторических фактов Орозием значительно отличался от метода такого признанного историка Поздней Античности, как Евсевий Кесарийский. В частности, считалось, что взгляд Орозия на Римскую историю был слишком трагичным, а само сочинение — «далеко от Рима»