– На покой? Как это?
– Одним словом, становится необязательно работать. Можно спокойно отправляться в великий счастливый край.
– Куда-куда?
Массиг открыл было рот, но тут откуда-то снаружи раздался жуткий гулкий звук, просто волосы дыбом. Звук повторился несколько раз – словно стон какого-то небывалого огромного чудища, страдающего от боли.
– Это еще что? – вырвалось у Вайга.
– Значит, что пора гасить свет. Спать здесь укладывают рано, вставать-то приходится спозаранку.
В комнате начали гасить светильники, заскрипели лежаки. Гореть остался лишь один светильник. Все разговоры смолкли.
– Что такое «большой счастливый край»? – спросил шепотом Найл у Массига.
– Тссс, – отозвался тот тоже шепотом. – Разговаривать, когда гаснет свет, тоже запрещено.
– Как так?
– Утром расскажу. Спокойной ночи.
Повернувшись к Найлу спиной, он надвинул одеяло-рогожу на плечи. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь мерным тяжелым сопением. Было что-то уютное, безмятежное в том, что вокруг столько людей. Вскоре Найл канул в глубокий, безмолвный омут сна.
Не успел он, казалось, закрыть глаза, как вокруг уже завелись, засуетились. Один за одним зажигались светильники. Вайг, всегда легкий на подъем, уже вылез из постели. Мать сидела (длинные волосы спутались за время сна) и позевывала. Кто-то спешащий мимо чуть ли не бегом, завидев женщину, перешел на шаг и почтительно склонил при этом голову.
Открыл глаза Массиг; ошалело оглядев комнату, укрылся одеялом с головой. Секунду спустя послышалось его негромкое посапывание. Внезапно, к удивлению Найла, все мужчины в комнате разом пали на одно колено, всем своим видом выражая почтительное смирение. Прошло несколько секунд, прежде чем он заметил, что в дверях стояла женщина. Она походила на Одину (все служительницы мало чем отличались друг от друга).
Четким менторским тоном она произнесла:
– Вновь прибывшие выходят на построение вместе со всеми!
Сказала, повернулась и вышла. Комната снова разбрелась по своим скамейкам и лежакам. Выволокся из постели Массиг, пришедший в себя от голоса женщины. Вид бледный, растрепанный.
– Как ты думаешь, она меня заметила? – озабоченно спросил он Найла.
– Нет, – уверенно ответил тот.
Массиг облегченно вздохнул.
– С любителями поспать здесь ох как строго обходятся.
– С лежебоками? – Найлу странно было это слышать.
– С теми, кто еле возится при подъеме, – выдавил Массиг сквозь зевок. – Вот что мне не по душе: в этакую рань заставляют вставать. В Дире вообще мало кто спал меньше двенадцати часов. Как-то раз провеселились там до упаду, так я потом проспал ровно сутки…