– Что это означает?
– Ты сам прекрасно знаешь.
Я взял кончиками пальцев облатку. Похоже, она была испачкана экскрементами и спермой. Что до свечей, то для сатанинских месс их по традиции отливают из человеческого жира.
– Люк пытался исследовать природу дьявола, – произнес я неуверенным голосом. – Эти предметы, должно быть…
– Прекрати. Я нашла капли крови на чердаке. И кое-что еще. Люк совершал ритуальные действа. Он онанировал на эти облатки. Он предавался греху с этим распятием! Он вызывал дьявола! В нашем доме!
– Люк собирал сведения о сатанистах и…
Лора ударила по столу обеими руками:
– Уже много месяцев Люк сам предавался сатанинским мерзостям.
Я потерял дар речи. Это было абсурдно. Люк не мог опуститься до такого. Может быть, он хотел что-то проверить? Может, он находился под каким-нибудь воздействием? Может, мы недалеки от понимания причин его самоубийства… Слегка ободренный, я спросил:
– Чего ты от меня хочешь?
– Возьми это дерьмо и убирайся.
Она говорила со злобой и крайней усталостью. Я собрал предметы на бумагу, передвигая их локтем. Заставить себя дотронуться до них голой рукой я не мог. Голос Лоры прерывался:
– От судьбы не уйдешь. И это тоже по твоей вине.
– Что ты такое говоришь?
– Ваша религия. Ваши великие дискуссии. Вы всегда считали себя выше других. Вы ставили себя над жизнью.
Я молча упаковал сверток. Она продолжала плакать.
– И эта проклятая работа в полиции… Она всегда была оправданием. На этот раз надо принять правду. Люк свихнулся. Всерьез, – она покачала головой, почти смеясь сквозь слезы. – Сатанизм…
– Люк был настоящим христианином, ты не можешь этого отрицать. Он никогда бы не дошел до такого.
На лице ее появилась недобрая улыбка:
– Включи мозги, Матье. Ты разве не слышал о законе сходящихся противоположностей?
Белки ее глаз были покрыты красными жилками. Из носа у нее текло, но она не обращала на это внимания.
– Крайности всегда сходятся. Люк был таким мистиком, что стал сатанистом. Известный принцип, правда? – Она высморкалась. – Во всех религиях есть секты фанатиков, которые в конце концов приходят к отрицанию основных догматов.
Ее рассуждения о пределах веры повергли меня в изумление. Однако она была права. Я сам знал примеры подобного перерождения ярых католиков. Взять хоть великолепные страницы Гюисманса о Жиле де Рэ, соратнике Жанны д’Арк, глубочайшем мистике, ставшем серийным убийцей.
– Дай мне время, – попытался я снова. – Я найду объяснение…
– Нет, – сказала она, вставая. – Я больше не хочу ничего слышать о расследовании. И я больше не хочу, чтобы ты ходил в клинику. Если, к счастью, Люк очнется, больше и думать будет нечего ни о вашей вере, ни о его работе в полиции!