Прежде чем ехать в аэропорт, мы заскочили к врачу. Он обработал мне плечо. Крюк глубоко, до самой ключицы, вошел в ткани, но не сломал кость и не перерезал никаких мышц. После укола противостолбнячной сыворотки – я рассказал, что упал на борону, – доктор наложил мне шов, а затем зафиксировал плечо бинтами почище, чем гипсом. По его словам, осложнений опасаться не следовало. Только одно строгое предписание: полный покой. Я согласился, думая о Париже и о том, какая выпадет карта.
Другой причиной умиротворения была уверенность, что «Невольники» нам больше не угрожают. Они могли бы за нами следовать, но упустили свой шанс. Отныне Манон под моей защитой. И скоро будет на моей территории. В Париже 24 часа в сутки за ней будут присматривать мои люди, закаленные в боях полицейские, способные противостоять психам со смертоносными протезами и даже – почему нет? – засадить их в тюрьму.
Мои мысли, поблуждав, конечно же вернулись к Люку. К его плану. К его макиавеллиевской изобретательности. К его безумию. Я был, сам того не зная, пешкой в его игре. Достойный доверия полицейский, который собирал факты и воссоздавал его историю. Он знал, что я не поверю в его самоубийство, что я попробую во всем разобраться. И проследую шаг за шагом по пути, который привел его к бездне. Я был его апостолом, его святым Матфеем, летописцем его сражения с дьяволом.
Я пересмотрел кое-какие из своих выводов. В частности, по поводу образка Михаила Архангела. Я ошибался. Люку она была нужна не для защиты, а для того, чтобы указать путь мне. Он хотел, чтобы я узнал о существовании жерла и как можно быстрее понял, зачем ему понадобилось в него лезть. Люк вел свое расследование не так, как другие: он устроил встречу с ангелом Тьмы!
Единственный вопрос, который сейчас был важен: что он вынес из комы? Вернулся ли он без всяких воспоминаний, или получил то, чего хотел? У меня уже был ответ. Лора сказала: «Он что-то видел».
– Месье, объявили ваш рейс.
Неуверенной походкой мы направились в зал регистрации. Паспорт, посадочный талон. Не живее боксера в нокауте мы доползли до своих мест в салоне. Когда стюардесса начала обычный инструктаж, мы уже спали глубоким сном. Два странника, месяцами не ночевавшие в гостинице.
Во Франкфурте мы снова превратились в двух блуждающих призраков. На этот раз зал первого класса светился роскошью и был полон деловых людей, уткнувшихся в «Геральд трибюн». Я не замечал их косые, подозрительные взгляды. Усадив Манон в кресло, я пошел поискать что-нибудь поесть. Кофе, кока-кола, легкие закуски. Но ни к еде, ни к кофе мы не притронулись. Только отхлебнули кока-колы, чтобы вымыть из нутра накопившийся ужас.